Мелодия лилась плавно, радуя чистотой звучания и отсутствием фальшивых нот. Януш сегодня был в задумчивом настроении, говорил мало и о чем-то размышлял.
В их с братом квартирке не нашлось места для фортепиано. В шкафу стояла коробка с синтезатором, но с момента переезда инструмент доставали всего пару раз. Почему-то на пианино Янушу играть нравилось больше, а Яна так и вовсе не очень любила это дело. Из-за всего этого Януш может играть только на выходных и праздниках, когда они приезжают домой. Можно сказать: “домой, к родителям”, но Яне иногда казалось, что они так и живут здесь, просто обычно вынуждены ночевать в городе.
Януш любил играть. Яна знала, что ему не хватает вот этого: возможности погрузиться почти в медитативное состояние, прикасаясь к клавишам и плывя на волнах музыки. У брата действительно был талант, и иногда Яна подозревала, что, не дави на него ожидания родителей и бабушки, пошел бы он по музыкальной стезе, благо навыки позволяли.
Самой Яне не хватало терпения и усидчивости часами наигрывать одно и то же, так что музыкалку она еле закончила — все хотелось бросить. Теперь вспоминает о своих навыках только когда они с Янушем играют в четыре руки. Они знают немало композиций, в основном попсовых — тех же Пиратов Карибского моря, например.
Стоило вспомнить о пиратах, как вспомнился и Степан, увлеченно рассказывающий о трикстерах, но мысль вильнула, вернувшись к брату. Что-то его волновало… Вот только что? Спрашивать было бесполезно. По крайней мере, пока.
Бывает у Януша такое настроение, когда он не хочет делиться своими мыслями даже с ней. Потом расскажет, конечно. Всегда рассказывает: не зря они близнецы. Вот только Яна обычно вываливает на брата все сразу, практически с порога, а Януш в этом чуть более скрытный. Впрочем, у него такие ситуации, когда есть повод орать о вселенской несправедливости с порога, случаются крайне редко. Это она постоянно влипает в неприятности, а у Януша все переделки остались в детстве… ну ладно, еще он избил бывшего парня Яны во вполне осознанном возрасте, но там все обошлось.
Улыбнувшись, она оторвалась от созерцания погруженного в полутранс брата и продолжила накрывать на стол. Осталось разложить салфетки и столовые приборы.
— Леночка, — раздался с кухни голос бабули, — проводи Ольгу Сергеевну, а потом иди поторопи отца, что-то они никак мангал не разожгут.
— Да, бабуль, — отозвалась Аленка и тут же заорала так, чтобы было слышно на улице: — Па-ап! Чё там с шашлыком?! Все есть хотят!
Яна захихикала: ее младшая двоюродная сестра, с короткой стрижкой и курносым носом, росла настоящей оторвой. По сравнению с ней даже Яна была идеальным ребенком, что уж говорить про Юльку или Януша.
Между тем Аленка, подхватив со стула собранный для Ольги Сергеевны пакет с продуктами, пошла ее провожать. Ольга Сергеевна — их помощница по хозяйству, она никогда не остается с ними на праздники, но ей всегда собирают немного вкусностей с собой.
— Лена, что за “чё”? Что за вульгарное выражение? Я тебе много раз говорила: ты девочка и должна выражаться культурно, — тетя Даша, Аленкина мама, даже вышла из кухни, чтобы отчитать дочь за неправильную речь.
— А вот Юльке можно!.. — возмущенно взвыла Аленка, но тут же нарвалась на отповедь зашедшего в дом отца:
— А Юла у нас взрослая уже, — пробасил дядя Вася и хохотнул: — Ей даже пить уже можно. И курить. И даже материться…
— Вася! — одернули его сразу в два голоса.
— Да все-все, уже и пошутить нельзя, — развел руками дядь Вася.
Аленка протянула Ольге Сергеевне пакет с продуктами, закрыла за ней дверь и вернулась в гостинную, чтобы продолжить возмущаться о всеобщей несправедливости. В свои пятнадцать она, разумеется, считала себя достаточно большой и чертовски не любила, что ей здесь постоянно напоминали: в семье она самая младшая.
— Ну вот, все самое интересное взрослым! — громко возмутилась Аленка, а уже через секунду загундосила: — Ай! За что?
Яна тихонечко захихикала: дядя Вася опять дернул дочку за нос, чтоб не ныла и не безобразила.
Дядя временами малость перегибал палку, все-таки не мальчишку воспитывал, но Аленке, кажется, даже нравилось. Обычно, но не сегодня. Она зло рыкнула на отца и проскакала по лестнице наверх, топая как слон.
Очень болезненно воспринимала сестренка тот факт, что к ней относятся как к маленькому ребенку. Когда такое происходило, она обижалась и всячески пыталась донести до окружающих, как они неправы.
— Лосёнок, а не ребенок. Вася, куда это годится? — возмущалась бабушка. — Она же девочка, ей уже пятнадцать, скоро невеста вырастет, а ты все “сын Аленка”, “сын Аленка”.