В горле встал ком, и Яна замолкла. Обида никак не проходила.
Степан снова хмыкнул, но промолчал, а Яна вдруг зарделась. Ну да, что там к едва знакомым? Она в принципе девственница, какие тут дети? Только если реально через форточку надуло.
— Ну, моя мама, как видишь, тоже не отличается пониманием и всепрощением. Все никак не могут мне забыть театральный и кредит.
Яна, жуя бутерброд, чуть качнула головой: мол, давай, рассказывай и про то, и про другое. Степан, как ни странно, ее понял.
— Я после школы поступил в театральный колледж. Так как я знал, что родители это не одобрят, то в наш универ я тоже документы подавал, до последнего скрывал. Когда в театральный уже приняли, только тогда признался. Скандал бы, разумеется, знатный.
Яна хихикнула:
— Так ты актер? В смысле, закончил?
Степан усмехнулся и покачал головой:
— Я не настолько тебя старше. Нет, уже после первого курса понял, что это не мое. Мне не особо нравится играть, а уж прозябать на вторых ролях, потому что есть актеры опытнее, тем более не хотелось. Бросил, сдал снова экзамены, поступил на учителя русского языка и литературы. Сахар в чай положи, так лучше будет.
Яна улыбнулась. Она уже дожевала бутерброд, с сомнением посмотрела на сахарницу, на огромный кусок торта и покачала головой:
— Слипнется. Торта хватит. А что с кредитом?
— Да ничего необычного. Опять-таки, знал, что мои родители не понимают сам смысл предпринимательской деятельности, считая это делом для избранных, поэтому не мог искать у них поддержки. У меня были некоторые накопления, у Дины, моей партнерши по бизнесу, тоже кое-что было. Но для раскрутки требовалось больше. Я взял кредит, о чем родители вскоре узнали и тоже были не в восторге. Судя по всему, сейчас они считают, что я скрываю от них вообще все. Но смысл мне скрывать тебя? Тут кому угодно понятно, что от женитьбы они бы меня отговаривать не стали, ты же не кредит. И даже не тусовщица с надувными губами.
Яна снова хихикнула. Ситуация, конечно, неловкая, но сейчас она чувствует себя… хорошо? Почему-то на этой кухне было так уютно, так просто, так… нормально? И даже тот факт, что Степа, судя по всему, ее раздел, что его родители теперь уверены, что они спят вместе, что у самой Яны все плохо дома — все это словно отступило на второй план.
— А у тебя почему не получилось убедить родителей? — спросил Степан, тоже придвинув к себе кусок торта.
Яна чуть поежилась:
— Я же сказала: не смогла и слово вставить. Мама обвинила меня во всех грехах, которые я даже не совершала, я психанула и уехала… вот и все.
— Потом ты еще напилась. Кстати, на будущее: это самый отвратный способ бороться со стрессом. Есть куча других, которые отвлекают лучше алкоголя.
Яна, отхлебнув чая, поинтересовалась:
— Это какие же способы лучше?
Степа хмыкнул:
— Доедай торт, приводи себя в порядок, и я тебя свожу в пару мест, которые помогают мне расслабиться. Думаю, тебе понравится.
Бах! Бах-бах-бах!
Отдача резко била в руки, а грохот выстрелов оглушал даже через наушники, но Яне почему-то действительно нравилось.
— Кто бы мог подумать, что ты так хорошо стреляешь, — без привычной ехидной ухмылки восхитился Степан и с помощью пульта приблизил мишень.
И правда: все попадания были внутри круга, а парочка — даже почти рядом с центром.
— Еще разок? — весело посмотрел на нее Степан.
— Давай, — с предвкушением кивнула Яна и вскинула пистолет.
Вообще, предложение поехать в тир выглядело как минимум необычным, особенно после знакомства с родителями Степана, однако теперь, ощутив, как отпускает внутри стягивающий грудную клетку узел, Яна, кажется, поняла, почему Степан “иногда заглядывает” сюда. Своеобразная разгрузка, которая помогает расслабиться.
Ей тоже помогло. Признаваться даже себе стыдно, но на месте мишени представлялись все ее проблемы, и с каждым выстрелом те будто бы становились меньше. Будто пробивая бумажный лист выпущенной пулей, она справлялась со всем бедламом, который творился в ее жизни.
— Попробуешь сама перезарядить? — спросил Степан, когда обойма кончилась и вместо выстрела раздался сухой щелчок.
— Ага, — кивнула Яна и стала внимательно слушать объяснения. Первую и вторую обоймы Степа заряжал ей сам.
Выйдя из машины перед зданием с неброской вывеской “Тир”, Яна удивилась и с подозрением уставилась на невозмутимого Степана. Тот в ответ только пожал плечами, быстро взбежал по ступенькам и галантно открыл перед ней дверь, растянув губы в улыбке: