Раскрасневшаяся, с горящими глазами, с выбивающимися из под шапки светлыми и цветными прядками — она была невероятно красива сегодня. Степан не стал отказывать себе в удовольствии и поцеловал ее.
— У меня опять губы обветрятся, — со смехом сказала она, разорвав поцелуй.
— М-м-м… начни брать с собой гигиеническую помаду, — поддразнил Степан, но все же покрепче взял ее за руку и потянул за собой. Кататься.
Народ все же больше тусовался у бортиков, поэтому можно было как минимум быстро ездить. Красиво вращаться Степана никогда не учили, но его навыков хватало хотя бы для того, чтобы поспевать за шустрой Яной. Так странно: в жизни она даже самую малость неуклюжа, а на катке словно танцует. Будто бы летит.
Обратно возвращались вдвоем. Мила уехала чуть раньше, а Януша с Гелой подвез Сергей. Яна вела машину осторожнее обычного. Дорогу уже расчистили, но к вечеру снова начался снегопад, словно природа решила в первые декабрьские выходные показать всем, что здесь все-таки снежная Сибирь, а не абы что. Дорогу уже начало заметать, и Яна даже пожалела, что не выехали пораньше: было, откровенно говоря, немного боязно.
А еще Степан самую малость раздражал — он сидел к ней вполоборота и беззастенчиво пялился. Яна чувствовала этот его взгляд и смущалась.
— Хватит так на меня смотреть! — не выдержала наконец она.
— Как? Влюбленно? — усмехнулся Степа.
Яна смутилась еще больше. Она не сразу нашлась, что сказать, а после и вовсе стыдливо буркнула:
— Вот не впишусь сейчас в поворот, и что делать будем? Отвернись. А то мне тоже хочется смотреть на тебя, а не на дорогу.
Степан засмеялся и вроде как отвернулся. Впрочем, нет-нет да и продолжал коситься краем глаза.
Очень тихо играло радио, поскрипывали дворники о лобовое стекло… В такой атмосфере они доехали до черты города, и там Яне стало сразу как-то спокойнее. Вскоре стали чаще встречаться машины, и она окончательно расслабилась. Все еще было боязно, — снегопад многим мешал — но уже не так, как быть заваленными на пустой трассе.
— Мне Януш рассказал о фигурном катании, — вдруг нарушил тишину Степан.
Яна усмехнулась:
— Он переживает больше меня… Впрочем, я тоже больше, чем он, жалею о его не-поступлении в консерваторию. Сейчас бы уже конкурсы международные выигрывал…
— По его словам, ты была бы олимпийской чемпионкой.
Яна расхохоталась:
— Ох, на его словах все просто звучит. Я не единственная девочка, которая в тринадцать лет подает большие надежды. Таких много, но большая их часть не становятся кем-то выдающимся. Немного обидно, что я не имела возможности хотя бы попробовать, но…
Тут кто-то подрезал Яну на перекрестке, и ей пришлось сначала резко затормозить, потом громко посигналить, пробурчав себе под нос ругательства в адрес лихача.
— Но что? — напомнил о теме разговора Степан.
Они ехали по центральному проспекту, и Яна на самом деле даже пожалела, что сюда сунулась. Надо было по объездной ехать.
— Но я не считаю, что моя несостоявшаяся спортивная карьера мне так уж нужна. Да, мои родители не захотели подстраивать свою жизнь под мои таланты. Но, с другой стороны, я фигурным катанием занималась платно. У нас в городе нет тренировочных центров олимпийского резерва, меня никто не спонсировал. Занятия в группе, индивидуальные с тренером, коньки — по паре в год как минимум, еще костюмы… Вообще-то, врачи бесплатно скорее калечат, чем лечат, так что… Я с десяти лет выезжала за границу дважды в год, у меня была хорошая школа, репетиторы, кружки, всегда были деньги на мороженое и кино… Винить маму с папой за то, что они не повезли меня Питер… ну не знаю. Лицемерие как минимум.
Степан кивнул, а затем улыбнулся:
— А своих детей отдашь на фигурное катание?
— Разумеется! И не как меня, почти в шесть, а по-спортивному, еще в четыре года. Может, удастся сделать из сына нового Плющенко? Ну, в плане фигурного катания, а не личности.
Степан засмеялся. Яна чуть поморщилась, лавируя в потоке машин. Их было не то чтобы очень много, но из-за сильного снегопада тяжело ехать.
— Валерий Булгаков — олимпийский чемпион по фигурному катанию. Красиво, — сказал Степан с прежней улыбкой.
— Что? — возмутилась Яна. — Валерий? Ты хочешь назвать сына Валерой? Это даже хуже того, что меня в школе дразнили Янина-конина. Это не имя, а приговор!