— Он, — Клим открывает рот, бросает взгляд на Мейхера, осекается. Молчит пару секунд и только потом продолжает: — Он, точнее, Арсений, он меня не бил.
— Майя говорит, что лично видела, как Арсений Мейхер тебя ударил.
— Ей показалось. Мы шутили.
Впиваюсь глазами в Захарова, но на меня он даже не смотрит.
— Да он его запугал, вы не видите, что ли? — взрываюсь и неосознанно перехожу на крик.
— Майя, — классная кладет ладонь мне на плечо. — Успокойся. Пожалуйста.
— Да он же… Он… Он специально, — тычу пальцем в этого гада, который успел подготовиться. Чем он угрожал Захарову? Что ему сказал?
— Майя, Клим говорит, что они шутили. Ты же сама слышишь. Какой смысл ему врать? Он прекрасно знает, что в нашей школе за рукоприкладство отчисляют, — деловито заявляет директор. — Если все было так, как говоришь ты, Климу проще обвинить Арсения и избавиться от его нападок таким образом.
Смотрю на этого трусливого, не имеющего никакого достоинства мужчину, и чувствую отвращение, видимо, тогда меня и начинает нести.
— А может, Клим понимает, что сына олигарха никто отсюда не вышвырнет, Максим Сергеевич? И скажи он правду, то проблем в его жизни станет только больше?
Мой вопрос звучит громко в повисшей тишине. Классная зажимает рот ладонью, Захаров таращится на меня, будто я как минимум с Плутона. Ну а Мейхер — ему весело. Он откровенно ржет.
— Простите, — моментально берет себя в руки и извиняется за смех. — Просто вы сами видите. Она не только на меня наговаривает, Максим Сергеевич, но и на вас, — подчеркивает голосом. — Целый кабинет свидетелей.
— Да? Выходит, что в бассейне не ты меня вчера тоже топил?
Эта беседа превращается в какой-то цирк. И чем больше проходит времени, тем абсурднее становится ситуация.
— Нет. Ты это сделала сама.
— Что? Ты больной?
— Прекратите! — взрывается директор.
— Она в меня влюблена.
Это заговор? Орлов сейчас подыгрывает этому… Мейхеру?
Чтобы прийти в себя, требуется время. Дышу через нос, но часто и глубоко, аж ноздри раздуваются. Гнев во мне начинает переливаться через края терпения. Его совсем не осталось, как и сил принять всю эту ситуацию спокойно и рассудительно. Эмоции пробиваются наружу. Хочется кричать. Спорить с пеной у рта, но я понимаю, что это все бесполезно сейчас.
Он обложил меня по всем фронтам. Подготовился. Запугал Захарова, придумал эту историю про любовь. Выставил меня набитой дурой с манией преследования, которая по нему сохнет и хочет мести.
Меня!
А Клим? Как он мог. Я ему помогла, а он вот так вот…
— То есть, — смотрю на директора, — по-вашему, я вру? — не шепчу, но голос звучит тихо. Даже подрагивает.
Сжимаю пальцы в кулаки.
— Майя, мы все, все понимаем. Сами были в вашем возрасте. Ты умная девушка, отличница, активистка, но такое поведение переходит все границы. Я вчера позвонил родителям Арсения, потревожил. Они занятые люди, как и твои. Понимаешь? А все из-за того, что ты затаила обиду. Твоих родителей я не дергал, как ты и просила, — выделяет последние слова голосом. Он становится более громким и, мне кажется, даже сочувствующим. Наигранно, конечно, но все же. — И теперь я понимаю, зачем ты об этом просила…
Орлов очень показательно вздыхает. Классная, все еще маячащая за моей спиной, нервно постукивает носком туфли по полу.
— Марта Витальевна, — практически пищу, — ну хотя бы вы понимаете?
— Майя…
— Вы все здесь не видите дальше своего носа, — вскакиваю со стула. — Все!
— Майя, — классная с ужасом оглядывает меня с головы до ног. — Что с тобой происходит? Прекрати себя так вести.
— Это что с вами происходит?! — направляюсь к двери.
— Я тебя не отпускал, Панкратова, — подмечает Орлов.
— А я вашего разрешения и не спрашивала.
Вылетаю из кабинета и хлопаю дверью. В глазах встают слезы, но я делаю глубокий вдох и чувствую, как они отступают.
— Я… Я с ним такое сделаю. Такое! — бормочу от отчаяния, пока бреду по коридору в класс английского.
Если честно, то хочется расплакаться и позвонить маме, чтобы она меня забрала. Идти на урок нет никакого желания. Да просто оставаться в этом месте не хочется больше ни на секунду. Только вот катастрофы не случилось, чтобы беспокоить родителей. Мама будет переживать, папа — злиться. Не на меня, конечно. Пойдет к директору с разборками, скорее всего, будет скандал, а я все еще не до конца уверена, нужен ли он мне.
Сегодня я поняла одну простую истину. Школьная администрация не поможет. Орлов демонстративно сейчас встал на сторону Мейхера. Он по факту даже не разбирался. Хотя чего я ожидала? Этот лысеющий гад на все что угодно пойдет, лишь бы остаться сидеть в этом кресле, поэтому крепкий союз с родителями Мейхера ему только на руку.