Глава 7
Проснулся Смирнов в старой квартире в районе Авлабар, куда вечером их отвез Георгий. На душе скребли кошки — Даниил понимал, что его скитания еще в самом начале. Вынужденная праздность не радовала. Надежды на то, что адвокату в ближайшее время удастся вступить в дело и прояснить ситуацию, не было никакой. Нужно было продолжать жить, а как — Даниил не понимал.
Миша и Георгий с раннего утра уехали на встречу, обещали вернуться к обеду. Окна комнаты Даниила выходили во двор, вид его был особенным. Т. к. внутренних лестничных клеток в доме не имелось вообще, люди пользовались наружными лестницами. По внутреннему периметру двора на втором и на третьем этажах тянулись огромные балконы, с которых жители и попадали в свои квартиры. Но пройти по этим балконам было не просто — они были заставлены шкафами и холодильниками. Весь двор был перетянут бельевыми веревками, увешанными сохнущими вещами. Такого в России уже не встретишь. Кажется, что проваливаешься во временную ловушку.
Даниил решил прогуляться по городу. Глядишь, новые впечатления притупят внутреннюю тревогу. Заодно неплохо было бы позавтракать. Замка на входной двери не было, так что Смирнов просто прикрыл дверь за собой и вышел во двор, а затем и на улицу. Района он этого не знал, но смартфон показывал направление центра города, туда он и направился. Вывески были вперемешку на грузинском и русском языках, из чего было понятно, что в районе живут не только грузины. В смартфон он больше не заглядывал, и это его подвело. Вместо моста в южную часть города он оказался на высокой смотровой площадке над Курой, откуда открывался прекрасный вид на реку. Смирнов не очень расстроился, к тому же рядом был огромный величественный собор. Он подошел поближе и узнал, что это церковь Метехи. Он зашел внутрь храма, где в этот момент шла служба. Все было совсем не так, как в Армении. Роскошно украшенный внутри, он ничем не отличался от православных церквей в России. Единственное разница, которая прямо-таки потрясла Даниила, — хор. Во-первых, он был полностью мужской. Во-вторых, хор пел совсем не так, как поют в русских церквях. Три голоса, а не один, были основными и независимыми. Около часа он, забыв про голод, слушал хор, ни на что не отвлекаясь. Поскольку служба шла на грузинском языке, он концентрировался на музыке, а не на тексте. Да и полумрак в храме добавлял антуража. В какой-то момент Смирнов почувствовал прилив тепла, как будто от неясного потока света, идущего из-под купола церкви. Впрочем, он списал необычные ощущения на земные причины, так как купол был сплошной, а живот урчал все сильнее.
Наблюдения за жизнью другой страны отвлекали Даниила от скорбных мыслей. Его деятельная натура требовала скорейших решений. Но они были невозможны.
Выйдя из церкви, Даниил сверился с телефоном, и вскоре уже был внизу холма, на набережной Куры. По мосту Метехи он перешел к Царским баням, там, на набережной, он обнаружил кучу кафешек, подающих завтраки. Грузинских лари у него не было, банковской карты тоже, но у него согласились взять доллары. Завтрак был вполне европейским, сервис тоже. Молодежь брала кофе навынос, в меню были круассаны и омлеты, в общем все, как в центре Москвы или любого европейского города. Позавтракав, Даниил сначала решил осмотреть бани. Кроме пожелтевшей мраморной таблички с цитатой Пушкина «Отроду не встречал я ничего роскошнее Тифлисских бань», ничего выдающегося не обнаружил. Возможно, потому, что они были еще закрыты. Внимание Даниила привлекло красивое ущелье с быстрым ручьем, журчащим внизу. Он прошел вдоль него вверх по течению, подивился на висящие на стенах ущелья дома и дошел по благоустроенной набережной до небольшого водопада, где ущелье и заканчивалось. Ну или начиналось, если судить по ручью. Оттуда он направился вдоль Куры на северо-запад, в сторону центра. Архитектура Тбилиси представляла собой эклектику: древние соборы, постройки XIX века и ультрасовременные здания из стекла и бетона, возведенные при Саакашвили. В Москве градозащитники были чуть более влиятельными, и таких откровенно недопустимых сочетаний не допускали. Хотя лично ему казалось, что города должны развиваться и строить новые дома взамен старых. Однажды он был в Питере, и интеллигентная дама-гид показала им здание Елисеевского магазина на Невском проспекте, построенное в стиле модерн. По ее словам, в начале XX века были чуть ли не демонстрации горожан, протестующих против такого нетипичного для классической архитектуры здания, портящего застройку Невского проспекта. Пройдя мимо ультрамодернового, состоящего то ли из лепестков, то ли из ракушек здания местного МФЦ, он дошел до вещевого рынка. Тот располагался по обе стороны от Сухого моста — виадука, построенного посреди парка. Рынок был невероятных размеров. В одной его части располагались художники со своими картинами, причем на непрофессиональный взгляд Даниила, весьма талантливо нарисованными. В другой части торговали антиквариатом. Кое-где были коллекции книг, резных шахмат, советские ордена и медали…