— Мои жена и сын похищены, — сообщил Уэлдон. — Они возвращались домой на частном дирижабле, с которым была потеряна связь, и вскоре мне пришло письмо из города под названием Отравиль. Письмо с требованием выкупа.
— И вы бросились сюда сломя голову? — удивился я. — Вы не производите впечатление настолько опрометчивого человека.
Прежде чем ответить, Уэлдон вынул из внутреннего кармана пиджака небольшой кулон на серебряной цепочке.
— Внутри лежат локоны моей супруги и сына, — сказал он, — и они зачарованы таким образом, что я всегда знаю, живы ли они. Именно поэтому я ждал письма с требованием выкупа. В конверт похитители вложили две пряди волос, и я отдал их сразу нескольким магикам — все подтвердили подлинность.
— Отравиль, — произнёс я, обернувшись к Робишо, — это вообще где?
— Маленький городишко на границе Исталии и Веспаны, — пояснил, конечно же, успевший подготовиться Робишо. — В тех местах всё годами утюжили с воздуха, не давая создать плацдарм — ни нам, ни Коалиции, там, считай, голая пустошь, как в Афре.
— И кто же согласиться жить там?
— Контрабандисты, — ответил Робишо, и мне оставалось только выругаться про себя. Нельзя же быть таким тупым, да ещё и показать это при клиенте.
Конечно, Священный Альянс не единое государство, и ввозные пошлины между странами, входящими в него, имеются. А раз есть пошлины, значит, будет контрабанда. Вовсе не обязательно возить через границу что-то запрещённое — как правило хватает обычного набора из спиртного и табака. На них можно делать неплохие деньги.
— Но с чего бы контрабандистам похищать людей ради выкупа, — пожал плечами я, чтобы хоть как-то загладить промашку, — не их профиль.
— Вот потому мне и нужны вы, господа, — заявил Уэлдон. — Мне сообщили в письме, что я не должен нанимать людей для охраны, иначе мои жена и сын будут убиты. Но я нашёл способ обойти это требование.
— Каким образом? — наверное, Робишо уже знал об этом, однако решил убедиться в собственной правоте.
— От меня потребовали крупную сумму в гномьих кредитах, — пояснил Уэлдон, — но наличными её могут выдать только при условии страхования. Таким образом вашего агента, мистер Робишо, нанимаю не я, а страховая компания. И формально он будет охранять не меня, а саквояж с деньгами.
— И вы думаете, что этот трюк произведёт впечатление на похитителей? — усмехнулся я. — Зря вы считываете их провинциальными тупицами, которых можно обмануть игрой слов.
— Уверен, тот факт, что саквояж будет пристёгнут к вашей руке, и ключ от него будет только у вас, вполне убедит их.
Вот чуял же подвох! Но позволил себе расслабиться, чуть даже коньяку у Робишо не попросил. А надо было сразу уходить!
— Вы хотите подставить меня под пули, — глянул я сразу на Робишо и Уэлдона. Никаких вопросительных интонаций в моём голосе не было и в помине.
— Мне известно, что у тебя есть неплохой сюрприз для любителей нафаршировать свинцом ближнего своего, — усмехнулся Робишо.
— Если вы про нательную броню, то могу тебя разочаровать, заряда в ней не осталось, а денег на замену батареи у меня просто нет.
— За этим дело не станет, — заверил меня Уэлдон. — Кроме саквояжа с деньгами я прихватил некоторую сумму на накладные расходы.
Некоторая сумма оказалась весьма кругленькой, ведь её с лихвой хватило на билеты первым классом до Айзенштадта — самого южного астрийского урба. Несмотря на грозное название, Айзенштадт не был крепостью, подобно Марнию на розалиийском побережье. Айзенштадт был сугубо промышленным урбом. Он представлял собой огромный завод с торчащими закопченными трубами красного кирпича, день и ночь коптящими небо сотнями чёрных, жирных столбов гари. В таких урбах даже снег шёл чёрный. А ещё в Айзенштадте ни на мгновение не стихал грохот тысяч работающих станков. Что такое тишина, здесь просто не знали.
Вокзал здесь, даже «чистая» его часть, предназначенная для состоятельной публики, был невероятно грязным. Несмотря на все усилия поддерживать его в минимально приемлемом виде. Когда в любую минуту небеса могут разразиться настоящим снегом из чёрных или серовато-стальных хлопьев, ни о какой чистоте речи быть не может. Какие в Айзенштадте бывают дожди, я предпочитал не задумываться.
— До Отравиля поезда сегодня не будет, — сообщил я, вернувшись от касс. — Он ходит раз в два дня. Я взял билеты на завтрашний.
— Первого класса там, конечно, нет, — мрачно заметил Уэлдон. Он вообще мрачнел всё сильнее с каждым часом: срок, отведённый похитителями на передачу денег, истекал через три дня. Оправданий же они, само собой, принимать никаких не станут.