Но я не успел договорить, в меня полетела книга.
- Прочь из моих покоев! – крикнула султанша.
- Хорошо, - спокойно произнес я, - я уйду, но прежде чем отказывать падишаху, подумайте о разлуке с детьми и ссылке в старый дворец и о том, что вряд ли кто-либо по-настоящему позаботится о ваших детях. Уж кому, а Махидевран-султан они будут по-настоящему мешать.
Я развернулся и вышел за дверь. Надо было только чуточку подождать. Медленно, медленно я двинулся по коридору и тут услышал, как открывается дверь и торопливые шаги.
- Ибрагим! – Я не обернулся на этот зов.
- Ибрагим!
Вот теперь я с важным видом повернулся к Хюррем и снисходительно посмотрел на нее.
- Да госпожа?
Хюррем подошла ко мне ближе и посмотрела в мои глаза.
- Как бы ужасно это не звучало, но ты прав. Я пойду к Повелителю.
- Хорошо, - проговорил я, кивнув.
Она сняла с себя мой кафтан и внезапно слегка улыбнулась. Эта улыбка просто поразила меня.
- Спасибо, - шепнула Хюррем и, отдав мне кафтан, двинулась в свои покои, а я как идиот, смотрел ей вслед.
========== Я поняла, что смертельно боюсь. ==========
Никогда не думала, что настанет день, когда идя в покои Сулеймана, мне будет казаться, словно я шагаю по острым, многогранным осколкам, которые впиваются в ноги. Я даже обернулась чтобы точно убедиться, что не оставляю за собой кровавых следов. Но нет, мраморный пол был чист, ни капли крови, в отличие от моего сердца, что просто этой кровью обливалось.
Глубоко вздохнув, я остановилась перед массивными дверями покоев. Казалось, время замерло и сейчас, я была готова умереть. Двери что открывали слуги, распахивались с ужасно медленной скоростью. Мне казалось, что кошмар никогда не кончится. Хотя нет Хюррем, он только начинается.
Переступив порог, я на мгновение зажмурила глаза и, распахнув их, увидела Сулеймана, что с мрачным видом сидел за столом.
- Повелитель, - сдержанно произнесла я, и поклонилась. Лицо я опустила вниз, сил смотреть на падишаха не было.
Я услышала, как он встает из-за стола и подходит ко мне. По коже пробежал холодок, и я сделала глубокий вздох. Аллах, дай мне терпения!
Сулейман взял меня за подбородок и посмотрел на мое лицо. Я не смотрела ему в глаза, взгляд словно был прикован к пуговицам на его кафтане. Куда угодно отвести взгляд, но только не смотреть на него. Только не на него!
- Хюррем, - тихо шепнул он.
Я так и молчала. Моих слез, как и улыбки, он не увидит. Я буду безразлична, холодна, сдержана. Моего смеха, слов о любви, он не услышит. Хватит с меня. Я больше не намеренна, это терпеть.
У Сулеймана ведь куча наложниц, пусть развлекается с ними, а меня и детей оставит в покое. Быть может, когда Селим немного подрастет, я рискну и попытаюсь сбежать из дворца вместе с детьми. Мне плевать, что они наследники великого рода Османов! Они мои дети, я носила их под своим сердцем, никто другой, только я! Я никому не отдам моих драгоценных, любимых детей!
- Да Повелитель? – отозвалась я тихим, сдержанным тоном.
- Ты простишь меня? – спросил Сулейман чуть ли не с мольбой в голосе.
- Рабыня и не имеет права обижаться на вас, Повелитель.
- Ты не рабыня! Ты мать моих детей!
- В этом дворце не одна я такая, мать ваших детей.
- Ты моя самая любимая женщина!
- Я полностью уверенна, что вы говорили это всякой наложнице, которая ублажала вас.
- По какому праву ты мне грубишь!?
- А по какому праву вы снова мучаете меня? – Я говорила абсолютно спокойно, не обращая внимания на повышенные интонации падишаха.
Сулейман немного покачнулся и отпустил мой подбородок. Он смотрел на меня таким взглядом, словно я только что появилась из воздуха.
- Хюррем, я не узнаю тебя.
- Извините Повелитель, но мне кажется, что «смеющаяся госпожа», - я чуть ли не скривилась при этих словах, - умерла прошлой ночью. Даже сам Аллах не поможет этой госпоже воскреснуть.
Султан стоял, не зная, что ответить на мои слова. Я же молча стояла и сверлила взглядом пол. Шах и мат! Так мне хотелось воскликнуть в данный момент на весь дворец.
- Нет Хюррем, это неправильно! – Сулейман подошел ко мне и, схватив за запястья, притянул к себе. – Ты моя любимая, я люблю тебя больше жизни, я хочу, чтобы ты была моей, только моей, я хочу засыпать и просыпаться с тобой.
- За вас сейчас говорит чувство собственности. Я ведь для вас как красивая брошка, которой вы можете любоваться день и ночь, а когда надоест, выбросить и забыть.
- Не сравнивай себя с вещью!
- Я не могу не сравнивать себя с вещью, когда вы ко мне так относитесь. Вначале все было хорошо. Вы только мой, я только ваша. Потом вы изменили мне, «смена брошек» - я так это назвала.
Сулейман изменился в лице, я лишь продолжила:
- Потом снова измены. Вы даже не поверили мне, когда зарезали ту наложницу и отправили в ссылку, потом издевательства вашей семьи, и вы упорно не замечали моих слез и беспокойства. Вам только надо было, чтобы я выслушивала вас, старалась понять. Я должна всегда быть веселой и закрывать глаза на все ваши измены и обиды, которые вы мне причиняли. А что вы сделали для меня? Нарядили в красивые платья, заперли в красивом дворце в красивых покоях, отняли свободу?
Сулейман был в замешательстве, он видимо не ожидал, что разговор примет такой оборот. Мне стало страшно, но я тут же отбросила страх и сомнения в сторону, не выскажу ему сейчас, не смогу высказать никогда.
- Я думала, что вы будете оберегать меня, защищать, оставаться мне верным, будете любить только меня. В ответ на это, я была готова отдать всю свою любовь, я готова была жертвовать собой ради вас, готова была умереть, кинуться в глубокие воды океана за вами, кинуться в огонь! - Я едва не расплакалась на этих словах. Пришлось сжать руки в кулаки, чтобы не потерять последние капли самообладания. - Но вы не увидели моей любви, вы не увидели, насколько она была настоящей.
Глубоко вздохнув, я смело посмотрела в его глаза. В них было столько боли, отчаяния, скорби, что я задумалась, а точно ли я разлюбила этого человека, может, стоит его простить. Но место этих мыслей тут же заняла гордыня. Да пусть я остаюсь рабыней, но моя душа всегда будет свободной!
- Я знаю что рабыни, наложницы и даже султанши должны мириться с правилами гарема, но только не я. Если вас это не устраивает, то лучше нам забыть друг про друга.
Сулейман тяжело вздохнул и сев на кровать, закрыл лицо руками. Мне было больно очень больно, но я держалась, я старалась не зарыдать. Нет больше той Хюррем, есть новая холодная и твердая как камень. Я буду плакать одна, когда никто не видит.
Внезапно Сулейман выпрямился и посмотрел на меня.
- Извини Хюррем, но ты по-прежнему остаешься моей женщиной, следовательно, ты должна выполнять то, что я скажу.
Падишах встал с кровати и подошел ко мне.
- Я не обязан выслушивать твои оскорбления.
Мое самообладание пало прахом. Я просто не могла в это поверить, неужели он так подло поступит со мной, сделает вид, будто я не говорила этих слов и все будет по-старому.
- И говорили что я не вещь!
- Раньше было по-другому, но сейчас после всего, что ты сказала мне, мое отношение к тебе изменилось.
Теперь мы словно поменялись ролями. Сейчас мне хотелось разрушить весь дворец от злости! Я начала говорить на повышенных тонах, а Сулейман оставался спокойным и холодным.
- Не волнуйтесь, у меня тоже изменилось к вам отношение, когда вы меня избили.