Лишь год спустя я узнал, что слово "royalty" может означать и деньги, полученные за книгу, патент, или проценты с акций; и в жизни что-то поблекло. Но гость наш, хоть и не был королем, пытался все же наставить отца поступать по своему, а не так, как хотел отец:
- Я допускаю, доктор Рассел, что климат в Вашингтоне ужасный. По вам предоставят помещение с кондиционером.
- Ну да, с часами, без сомнения. И с секретаршами. И со звукоизоляцией.
- Вам будет предоставлено все, что вы пожелаете, доктор.
- Дело в том, господин министр, что я ничего этого не желаю, здесь, в моем доме, часов нет. И календарей тоже. Когда-то у меня были большой доход и еще большая язва, а сейчас доход у меня маленький, зато язвы нет совсем. Я остаюсь здесь.
- Но вы нужны делу!
- Не могу сказать, чтобы нужда была обоюдной. Позвольте подложить вам еще мясного рулета, он очень вкусный.
Поскольку отец на Луну не собирался, решение проблемы оставалось за мной. Я засел за собранные мною проспекты университетов и принялся отбирать инженерные факультеты. О том, на что я буду учиться и что буду есть, я не имел ни малейшего представления, но прежде всего следовало добиться зачисления в институт с хорошей репутацией.
Если не выйдет, я могу завербоваться в ВВС и попробовать получить офицерский чин. Если и это не получится, можно стать специалистом по электронике. На Лунной базе есть радары и другое оборудование. Так или иначе, я своего добьюсь.
За завтраком следующим утром отец скрылся за Страницами "Нью-Йорк таймс". Мама читала "Геральд трибюн", а я - "Сентервилль кларион", который годится разве что колбасу заворачивать. Отец посмотрел на меня поверх газеты.
- Клиффорд, здесь есть кое-что интересное для тебя.
- Мм?
- Не мычи. Мычать некрасиво, и поэтому позволительно только старшим. Вот, почитай,- и он протянут мне газету.
Это была реклама компании, производящей мыло. предлагающая набивший оскомину старый трюк. Суперколоссальный конкурс на приз. Вернее, на тысячу призов, последние сто из которых состояли из годового запаса мыла "Скайвей".
Тут-то я и вывернул кукурузные хлопья себе на колени. Первым призом было...
"Полностью оплаченное путешествие на Луну!!!"
Так и было написано, с тремя восклицательными знаками, но я увидел целую дюжину их, а вокруг рвались фейерверки и пел ангельский хор.
И всего-то требуется дописать предложение, чтобы было не больше двадцати пяти слов: "Я пользуюсь мылом "Скайвей", потому что..."
(Фразу надписать на обертке мыла или на ее хорошей копии).
Там еще было что-то написано насчет "совместного участия фирм "Америкен экспресс" и "Кука" при содействии ВВС США...", а также списки второстепенных призов. Но видел я только одно, пока молоко и разбухшие хлопья впитывались в мои брюки: "Путешествие на Луну!!!"
Глава 2
Сначала я чуть было не подпрыгнул до потолка... Но потом тут же упал духом. Да мне в жизни ни одного конкурса не выиграть, да я такой невезучий, что если куплю коробку печенья, то обязательно ту, в которую забыли положить приз; от игры в "орлянку" меня быстро вылечили; да чтоб я когда-нибудь еще...
- Прекрати,- сказал отец.
Я заткнулся.
- Везения не существует вообще, существует лишь достаточная, либо недостаточная подготовка для того, чтобы справиться со статистической вселенной. Намерен ты принять участие?
- А то!
- Я полагаю, это был утвердительный ответ. Что же, отлично. Прояви систематический подход к делу.
Так я и поступил. А отец мне здорово помог - он не ограничился тем, что предложил мне еще мясного рулета. Но он следил за тем, чтобы я не разорвался. Я закончил школу, разослал заявления в колледжи и продолжал работать - весь семестр я после уроков подрабатывал в аптеке Чартона - в основном, продавал содовую, но и натаскивался понемногу в фармацевтике. Мистер Чартон слишком любил порядок, чтобы позволить мне прикоснуться к чему-нибудь, кроме фасованных лекарств, но кое-чему я научился: для чего предназначались всякие антибиотики, что входит в номенклатуру и почему с лекарствами следует быть осторожным. В итоге это привело меня к органической химии и биохимии, а Чартон дал мне почитать Уолкера, Бойда и Азимова. По сравнению с биохимией атомная физика казалась детской забавой, но в скором времени и биохимия начала становиться понятной.
Мистер Чартон был старым вдовцом, и вся его жизнь ограничивалась фармакологией. Он намекнул, что кто-то должен унаследовать его аптеку - какой-нибудь юноша с дипломом по фармацевтике, любящий свою профессию. И сказал, что мог бы и помочь такому парню кончить колледж. Скажи он, что в один прекрасный день я стану заведовать аптекой на Лунной базе, я заглотил бы наживку вместе с крючком. Но я объяснил, что решил посвятить себя космосу, и что инженерное дело кажется мне единственной дорогой. Он не смеялся. Он сказал, что, может, я и прав, но не следует забывать - куда бы ни ступил человек, на Луну ли, на Марс ли, на дальние ли звезды - аптекари и аптеки последуют за ним. Потом он откопал для меня свои книги по космической медицине Страгхолд, Хабер, Стэмм и прочие.
- Подумывал и я когда-то об этом, Кип,- сказал он тихо,- да сейчас уже поздно.
Хотя мистер Чартон ничем, кроме медикаментов, не интересовался, торговали мы всем, чем обычно и торгуют аптеки - от велосипедных шин до домашних аптечек.
Включая, разумеется, мыло. Но мыла "Скайвей" мы продавали чертовски мало. Сентервилль - городок консервативный и к новым маркам относится скептически. Я даже готов спорить, что многие сентервилльцы варят мыло сами. Пришлось сказать об этом мистеру Чартону, когда я пришел на работу. Он вытащил из кладовки два запылившихся ящика и взгромоздил их на прилавок. Потом позвонил своему поставщику в Спрингфилд.
Очень он хорошо со мной обошелся: сбил цену на "Скайвей" почти до себестоимости и продавал его вовсю, почти всегда ухитряясь убедить покупателя оставить ему обертку. А я так вообще нагромоздил пирамиды мыла "Скайвей" по обе стороны стойки, за которой торговал, и сопровождал каждый стакан кока-колы тирадами в честь доброго старого мыла "Скайвей", отмывающего добела, напичканного витаминами, повышающего ваши шансы попасть сразу в рай, не говоря уже о том, что оно изготовлено из отборных продуктов, улучшает кожу и не вынуждает прибегать к пятой поправке к конституции. Я стал таким бесстыжим, что удрать от меня, не купив мыла, мог только глухой или спринтер.