— Я сказала ему, что беременна. — Выпалила с ходу. К черту полетели все мои заготовки и придумки. — Потом мне стало не очень хорошо, и он решил отправить меня домой. С тобой, конечно.
— И зачем ты ему это сказала? — Отец сверлил меня взглядом, нервно постукивая пальцами по крышке стола. Я сидела перед ним, словно школьница, сложив руки на коленях. Почему-то у нас всегда так получалось.
— Потому, что он имеет право об этом знать!
— Так это правда? — недобрый прищур словно просканировал меня, от макушки до пят. Словно мог насквозь просветить и убедиться, нет ли в моих словах обмана.
— Да.
— Кто отец?
— Пап, за кого ты меня принимаешь?! — это звучало унизительно в его устах. — Я не шлюха, чтобы спать с кем попало!
— Откуда я знаю, чем ты занималась, когда дома не жила… — бросил небрежно. Тем самым приравняв меня к самой настоящей шлюхе.
— Собственно, да… Если ты решил продать меня подороже, то стоит ли ждать уважения…
— Так ты не ответила, кто отец?
— Глеб. Кто еще-то?
— Отвратительно. И что ты собираешься делать? — это было так больно, что слезы текли сами собой, как ни старалась их сдерживать.
— Рожать, конечно. Какие могут быть разговоры?
— Рожать она собралась… Не знаю… Посмотрим, что скажут Залесские…
Больше я не слышала ничего. Не помню, как добралась до комнаты. Полночи рыдала, не успевая переворачивать подушку, чтобы хоть немного просохла… Игорь оказался прав: отцу абсолютно пофигу на меня, на мои желания и эмоции, а про маленького человека, что уже растет внутри, ему и подавно фиолетово.
Только под утро пришло решение, когда слез не осталось, а на месте души зияла какая-то черная глубокая дыра. Есть же еще один выход! И он, уж точно, будет не хуже, чем сидеть и ждать новых указаний от того нелюдя, которого я привыкла звать папой…
Глава 17
Будь у меня возможность — я бы связалась с Глебом. Плюнула на все обиды и претензии, забыла о том, как он бросил меня, ничего не объясняя… Он имел право знать о своем будущем ребенке. И, уверена на сто процентов, никогда не отказал бы в помощи. Даже если разлюбил — не отказал бы.
Но Глеб сменил номер телефона. Удалил аккаунты в соцсетях и мессенджерах. Пропал. Исчез. Перестал существовать, как будто бы. Порой в голову приходили страшные мысли: а вдруг, действительно, он совсем исчез?! Но я их тут же отгоняла. Словно где-то ощущала: Глеб жив. Может быть, не все у него хорошо, но он жив, и от этого становилось спокойнее. Жаль, что фактически для меня это ничего не означало: где бы он ни был, а попросить его о помощи я не могла.
Но зато оставалась еще… мама. Да. Только в самом безумном бреду могло прийти в голову, что я когда-нибудь сама ей напишу. Или позвоню. Да как угодно выйду на связь. Это было просто не-воз-мож-но. До последнего дня — нереально.
У меня был номер ее телефона. Не записан ни в одной телефонной книге — я просто помнила его наизусть. Что поделаешь, если память на цифры такая? Я знала все ее профили во всех соцсетях, иногда листала фото, с какой-нибудь левой страницы, чтобы следов не оставлять. Но ни разу в жизни я сама не позвонила ей и не написала. Лишь отвечала на ее редкие звонки по праздникам. Отец говорил, что так надо, для приличия. Бабушка поддерживала. Не могла им отказать.
И сейчас мои пальцы подрагивали, когда набирали первое, простое и такое сложное «Привет». Вот так, обычный «привет», без всяких обращений.
«Девочка моя! Здравствуй! У тебя что-то случилось?» — ответ прилетел тут же. Я не ожидала, что она не спит в такое время.
«Все хорошо. Спасибо». — Мне так плохо стало от ее «девочка», что тут же пожалела о своем порыве. Хотела стереть, вообще, историю переписки и тут же все заблокировать. Но не успела.
«Я знаю, что-то произошло. Ты никогда не писала мне первой, Настюш»
«Ничего страшного. Просто захотелось»
«Настенька, можно, я тебе позвоню?!»
«Нет. Лучше здесь». — Не смогла бы сейчас вслух ничего произнести. К горлу подкатывали новые рыдания.
«Хорошо… Давай здесь тогда. Почему ты не спишь, доченька?» — Странный вопрос. Сама-то почему не спит в пять часов ночи?
«Я хочу переехать к тебе. На время»
«Господи… Вы поругались с отцом? Что случилось, Настя? Напиши, пожалуйста, я очень волнуюсь»
Строчки ее новых сообщений всплывали с какой-то бешеной скоростью, и от каждой веяло тревогой… Даже на секунду поверилось, что настоящей.