«Потому что прислуга каждый раз разбегалась и никто не докладывал», — заметил Кирилл.
«Не по этой ли причине они все дружно кидались врассыпную?» — озадачился я и велел брату ключницы вести меня на место преступления.
— Господин, вы только церковникам не говорите. Мы добропорядочные жители, — лебезил мужчина, сопровождая меня на место преступления. — А давайте по-тихому, без полиции и служителей прикопаем? Наши ни в жизнь не скажут. Зачем нам полиция? — повторял он, семеня следом.
Меня всё больше и больше интересовал найденный труп. Трое станичников с лопатами стояли рядом с телом и всем своим видом намекали, что если бы я не поторопился, то мертвеца уже зарыли бы. На меня смотрели угрюмо. Таких «копателей» лучше не нервировать.
«Перуна знак!» — ахнул Кир, рассмотрев что-то на лице покойника. Знак этот выглядел как цветок с шестью лепестками в круге.
— Вы его хорошо осмотрели? Есть ещё что-то, кроме символа на лбу? — нейтрально спросил я мужиков, поскольку сам не понял, как реагировать на такой странный труп.
— Ничего, господин. Одежда без вышивок и отметин, — сообщил мне один из станичников. — Мы и знак Перуна не сразу увидели, голова тряпицей была перемотана, — продемонстрировал мужчина снятую повязку.
Насчёт отметин я решил убедиться лично. Попросил повернуть тело сначала в одну, потом в другую сторону. По-умному пояснил компаньонам, что должны быть какие-то трупные пятна. Как-то там время смерти определяют. Может, пятна и были, но их скрыла одежда. Рубашка на спине выглядела так, словно тело волокли по камням. Тем не менее на дороге следов волочения не наблюдалось. Обувь обычная, одежда, как уже заметили станичники, без примет. Хоть и немного странная. Простая рубаха была навыпуск. Когда я задрал спереди подол, стало видно, что штаны подпоясаны верёвкой. Полный антураж для культа Перуна.
Лицо мертвеца имело славянскую внешность. Бледная кожа, синеватые губы. Я ни разу не специалист, потому предположил, что такой оттенок нормальный для трупа. На вид мертвецу не больше тридцати, а то и меньше. Борода скрадывала черты лица и добавляла возраст. Борода, кстати, ухоженная, а волосы на голове до плеч.
Самым необычным был тот знак Перуна. Я нагнулся, чтобы рассмотреть его получше. Не татуировка и не рисунок. В большей степени это напоминало объёмный узор. Будто кто-то аккуратно разложил чёрный шнурок на лбу у мужчины. Трогать этот символ я не рискнул, вернее, побрезговал.
— Кто-нибудь из вас его знает? — поинтересовался я у станичников.
— Никогда не видели, — хором заявили они.
— Значит, хороните его пошустрее, где вы там планировали, — дал я отмашку. — И никому ни слова.
Кирилл нас на тему языческих богов давно просветил. Когда появилась магия, все религии были задвинуты. Почитаться стала магическая сила. Храмы есть, но изначальному богу. Простой народ, лишённый магии, ходит туда молиться. Признают также «Мать» — символ плодородия, но это больше напоминает праздник урожая. Я его ни разу не видел, поскольку он проходит в середине сентября, а у нас в ночь последнего дня лета случается перерождение.
Языческие боги, в том числе и Перун, под запретом. Известно, что их почитатели проводят какие-то кровавые ритуалы с жертвоприношениями. Якобы те дают магическую силу. Чего там и как Кирилл не знал. Выл, что это все плохо, если узнают о странном мертвеце, приедут дознаватели из Москвы, рудник отберут, а нам накостыляют.
«Прекрати! — осадил его Фалулей. — Этот труп был все предыдущие циклы, просто мы не знали о нем. Станичники промолчали и никто не приехал».
«А почему промолчала охрана?» — не понял я.
«Эти могли быть не в курсе, — возразил Фалулей. — Я помню только суетливое поведение управляющего и то, как он не пустил охранников проверять один из старых ходов рудника».
«О-па!» — издали мы с Кириллом хоровой возглас. И я тут же припустил в сторону рудника.
«Как же мы ничего не заметили? — возмущался я по пути. — Столько раз слышали фразу Мартына Игнатьевича по дороге в поместье о том, что Перун ночью порезвился, и не придали этому значения!»
«Кто же знал? — оправдывался Фалулей. — Мне только сейчас пришла в голову мысль, что именно посторонний ритуал мог нарушить мой».
Нужный проход в подземелье я отыскал легко. В одном из циклов охранники заметили, что возле колодца проход плохо заколочен. Не зря же Мартын Игнатьевич запретил ходить по руднику. Там, правда, пришлось попетлять, но вышел я точно к капищу, расположенному в одной из пещер. Деревянный столб с вырезанной мордой, судя по всему, изображал Перуна. Обстановка выглядела зловеще. Парочка магических огней подсвечивала лицо идола снизу, добавляя мрачности царящей атмосфере. К тому же в пещере ощущался неприятный запах, а потёки по телу идола уж очень напоминали засохшую кровь.