<p>
Будет всё как я хочу</p>
<p>
I. Хлеба и зрелищ</p>
- Мия, Нанна, Тея! Что за безобразие?!
- Мы постелили скатерть, синьора. Как вы сказали.
- Это не скатерть - это безобразие!
- Да, синьора.
- Вы что, издеваетесь?
- Почему? Вы сказали "безобразие". Мы согласны.
- Быстро в стирку!
Солнце тянулось из-за Тосканских холмов и уже касалось пальцами необработанного камня. Первый этаж палаццо на улице Виа-Ларга превратился в шахматную доску. Фигуры в этой игре света и тени не участвовали - они обретались внутри и совершенно не желали изобразить хоть какое-то подобие порядка.
- Бьянка, Мария, Лукреция! Вы готовы?
- Мам, она взяла мои ленты!
- Ты сама разрешила!
- Я разрешала вчера, а сегодня они мне самой нужны!
- Я не успела вчера!
- Кто не успел, тот опоздал!
- Сейчас вы опоздаете все вместе. И я вам всыплю по первое число!
- Тогда мы не сможем сегодня позировать.
- У вас и так не особенно получается.
- Всё равно пока перестелют скатерть...
Раздражённая выходками взрослых дочерей, высокая худощавая женщина хлопнула дверью в их комнату и направилась дальше - в свой утренний дозор.
Навстречу ей - воплощению дневной бодрости - шествовал почтенный старец - весь воплощение невозмутимой ночи, ведь ночь - это старость дня.
- Вся в заботах, невестка?
- Ох, синьор, не говорите. Совсем с ног сбилась.
- Ты не к Лоренцо случайно идёшь?
- И к нему тоже.
- Я сам его разбужу. Всё ему выскажу, паршивцу, полночи спать не давал...
Ведь если утро - это юность дня, то чаще всего оно бывает сонным и ленивым.
У спальни Лоренцо уже растерянно топтались двое слуг:
- Синьор Козимо, мы уже не знаем...
- Отойдите-ка, - старый Козимо припадает к двери, прислушивается, знаком установив тишину, - и стучится. - А ну вставай, негодник! Ночью куролесит - с утра не добудишься!
Спальня внука отвечала тишиной.
Козимо недовольно потёр кулак и постучал тростью.
Дверь робко отворилась, и в коридор выглянула растрёпанная девица.
- Лоренцо только что заснул, - сонно моргнула она.
Трое мужчин переглянулись.
- Так растолкай его, - потребовал суровый старик.
Девушка виновато зевнула.
- Ладно, сам виноват, - со скорбным выражением лица изрёк дед. - Тебя как звать, красавица?
- Леонелла, - девушка прислонилась к косяку.
- Пойдём-ка с нами завтракать, Леонелла. А он пусть дрыхнет тут до Второго пришествия.
Леонелла блаженно улыбнулась, натянула на плечи платье, на глазах у всех троих зашнуровалась со скоростью солдата, поднятого сигналом тревоги, и весьма изящно подала руку хозяину дома.
Тем временем хлопотливая невестка сбавила шаг, приподняла подол так, чтобы складки легли как можно живописнее, и поднялась на второй этаж, стараясь, чтобы лестница как можно тише отзывалась на её присутствие.
На этой стороне дома ещё царил полумрак, и дама, аки тать в нощи, подкралась к двери.
- Дорого-ой! - позвала она после короткого стука. - Ты скоро? Я ночью написала новый сонет!
- О Господи, - откликнулись из-за двери.
- Осторожней, синьор, - произнёс второй голос, - иначе я вас порежу.
Хозяйка зашла в спальню, пожелала доброго утра и мужу, и цирюльнику, напомнила, что завтрак ждёт, и спустилась на кухню.
В глаза плеснуло солнцем, а начищенная посуда весело засверкала, приветствуя синьору. Чего нельзя было сказать о кухарке.
- Синьора Лукреция! - она безвольно уронила руки на передник. - Всё пропало...
Лукреция оттеснила повариху от стола и отщипнула от горячей корки. Причитания за спиной подтвердили, что она взяла верный след.
Достав не глядя мелочь, синьора позвала служанку, только что возвратившуюся из кладовой, и велела ей встать у дверей и ждать, пока по улице не пройдёт дочка пекаря, которую отец в это время как раз посылает продавать хлеб.
Что же, всеобщая медлительность нам только на руку, подумала Лукреция и, прищурившись, выглянула в окно.
По улице проезжала - нет, тащилась - повозка, и скрип её колёс напоминал храп. Из какого-то окна высунулась рука и схватила возницу за грудки. От неожиданности тот чуть не свалился с козел, но рассмотрел обидчика и успел обняться и расцеловаться с ним прямо на ходу.
Мимо прошла стайка женщин в широкополых шляпах паломниц и пожелала всем, в том числе двум мулам, доброго утра.
Флоренция просыпалась.