Германия слыла благодатной почвой для менял и банкиров: богатые города радушно принимали итальянцев - равно те везли шелка и позументы или зелёное сукно и векселя. И было удивительно, что берега Саара оставались для них недоступны. Тем более, местные виноделы, по слухам, преуспевали и вполне способны были пускать в оборот свою прибыль. По крайней мере, там были в ходу и флорины, и венецианские дукаты, и вообще, путешественники рассказывали, что это благополучный край.
- Всяко лучше, чем Англия, - одобрил Козимо. - Если хоть что-то оттуда вернётся, направим в Саарбрюккен.
- Если вернётся, - пожимал плечами Пьетро. Письма из Брюгге опровергли мрачную картину, что нарисовали Диотисальви со помощники, и, радуясь, что средства не пропали, готов был смириться с закрытием банка в Лондоне. А вести дела с Фландрией решил отдельно от управляющего.
- Укажи ему на ошибки и посмотри, как он себя поведёт, - посоветовал Джованни. - И поймёшь, был там умысел или нет.
- Да, вас послушать - я его не узнаю, - заметил Козимо. - Всегда исправно всё выполнял, и я его ни разу не обидел... Ты же с ним тоже не ссорился?
- Ну кто-нибудь посулил побольше - что у нас, мало врагов? - ответил Пьетро.
- Да, что-то я теряю чутьё, - вздохнул отец.
- То есть вы не допускаете, что там действительно убытки? - пытался вникнуть Джованни.
- Ты о Фландрии?
- Да.
- Так резко и сразу? Быть не может. Война до них ещё не дошла, а если дойдёт, то разорит не скоро - Франция и рядом с ней не стояла. Так что искать надо здесь.
- Не спорю, - согласился Джованни. - Но обвинять в открытую вы не хотите.
- Какой в этом смысл? Сошлётся на какого-нибудь счетовода, якобы тот ошибся, и не докажешь. Нет, нужно за руку поймать...
- Ну раз мы прощаемся с Англией, - рассудил Козимо, - так отдадим её на разграбление. Пусть возвращением кредитов занимается Нерони, а уж мы выясним, сколько он положил себе в карман.
- Или посмотрим, кому он сообщит радостную новость, - кивнул Пьетро.
- Жаль, вести о Милане и Саарбрюккене не удаётся скрыть, - прибавил Джованни.
- Кто бы то ни был, - улыбнулся сыновьям Козимо, - он же не сумасшедший, чтоб не пускать герцога во Флоренцию.
И в назначенный день Его высочество Иоганн фон Саарбрюккен, в алой претине на сверкающих латах и в золотом венце на золотых же локонах, в окружении доблестного саарландского воинства и благородной свиты, приближался к северным воротам, где спозаранку толпились флорентийцы, чтоб посмотреть на живых немцев некупеческого сословия.
И так сиял красотой молодой герцог, так пылало его одеяние и доспехи, так горделиво выступал серый жеребец, что весь флорентийский люд замирал в восторге.
Не менее пышная процессия двигалась навстречу гостям. Джованни ди Козимо Медичи и юный Лоренцо, преисполненные достоинства, не уступающего дворянскому благородству, и лучшие мужи и юноши Флоренции, в лучших своих нарядах, и при оружии, кому оно дозволялось, приветствовали Иоганна и его спутников.
Обнажившие головы, флорентийцы морщились от ветра и в ожидании устремили взоры на Иоганна, который, в прекрасном расположении духа, расхваливал погоду и природу Италии. На бледном, худощавом лице его играл свежий румянец, в голосе не было ни намёка на простуду, даже золотисто-русые волосы едва лениво колыхались на ветру, неподвижные под собственной тяжестью, и плотным плащом укрывали всю спину.
Он радостно повествовал, что вода в умывальнике не замерзает - верно, Тоскана, воистину благословенная земля.
Джованни натянуто улыбался.
Лоренцо утвердительно чихал.
Прочие именитые горожане по мере возможности старались разговорить своих немецких спутников, и некоторые откликались на латынь и даже на итальянский.
Толпа провожала двойную кавалькаду вдоль реки, но на повороте к площади Санта Мария Новелла поотстала и порассеялась. Ничего сверхъестественного в Саарландском поезде они не обнаружили: ни барсов, ни павлинов, ни даже медведя на цепи. Скучные эти северяне.
Иоганн же равнодушно скользнул взглядом по церкви Санта Мария Новелла и сдержанно оценил церковь святого Панкратия. Он больше говорил о майских играх и охоте. Возможно, по причине молодости, решил Джованни. Тяжело, наверно, в двадцать три года быть герцогом, думал Лоренцо.
Но Иоганн явил значительно меньшее легкомыслие, чем можно было судить по внешности и беседе в пути, ведь многие любезности, по сути своей, бессодержательны.
Он, несомненно, понимал, что заводил знакомство длительное и прочное, и преподнёс хозяевам собранье трудов Апулея. Завидев заголовок "О Платоне и его учении", Козимо пришёл в неописуемый восторг и, забыв всяческий этикет, заключил гостя в объятья. Внучек и внуков заинтересовал "Золотой осёл". Джованни и Пьетро задумчиво склонились над "Речью в защиту самого себя от обвинений в магии" и "О божестве Сократа".
- Кажется, я видел это сочинение - под названием "О демоне Сократа", - шепнул младший брат.
- Другой перевод?
- Ну не так же...
- Да здесь вообще сплошная магия. С такими подарками никаких врагов не нужно, - проворчал Пьетро. - Я уже как-то сомневаюсь, стоит ли иметь с ним дело.