Напиток действительно взбодрил её. Контессина ощутила прилив веселья, какой обычно сообщает добрый штоф вина. Она вновь почувствовала себя молодой, способной радоваться жизни и любить...
- На первый год я снижу пошлину, - говорил Иоганн, не отрываясь от бумаг. Он читал устав банка. - Но на второй - возьму третью часть прибыли...
- Третью? - переспросил Пьетро.
- Именно. Мне нужно содержать армию, а времена неспокойные, вашим людям ведь тоже понадобится защита. Так что таким образом вы позаботитесь и о себе.
- Благодарим, но мы располагаем собственной охраной.
- Которая не знает местности и местных нравов. По той же причине я желаю, чтобы управляющим был саарландец.
- Палец в рот не клади, - беззвучно шепнул сыновьям Козимо, а вслух сказал: - Значит, мы можем положиться на вас и вашу армию?
Иоганн кивнул. Смотрел он не очень доверчиво.
- Во имя нашего общего благополучия - осмелюсь обратиться к вам за помощью, - Козимо наклонился вперёд, налегая на стол и положив руки перед собой. - Грехи и добродетели для всех едины, не так ли, Ваше высочество? И нашему сословию тоже знакомы грехи лжи, предательства и убийства. И кровная вражда как таковая. Наверняка вам известно, какой это неиссякаемый источник горестей, - старик помолчал, точно тщательно подбирал слова. - Вы оказали бы неоценимую услугу, если бы помогли нам пресечь вражду. Наши соперники заручились поддержкой венецианских наёмников, а это сильная армия. Если бы мы могли надеяться на вашу?
- То есть вы предлагаете нам стать наёмниками на вашей стороне, - сказал Иоганн.
- Если вам угодно так выразиться.
- Отчего же вы не спросите, велико ли моё войско? - вскинулся герцог. Гвардейцы за его спиной переглянулись.
- Я полагаю, не меньше, чем у дожа, - Козимо соединил пальцы в замок.
Руки Иоганна также находились на столе. На изящных пальцах сверкали под огнём свечей два перстня.
На жилистых, морщинистых руках Козимо - шесть перстней.
- Пять тысяч вместе с пехотинцами.
- Каждый получит годовое жалованье. И столько же вам в казну, - Козимо что-то записал на чистом листе и покусал перо. - Какое жалованье у ваших всадников и пехотинцев?
Иоганн назвал.
- Два годовых, - поднял глаза Козимо. - И взнос в казну удвоится тоже.
Зелёные глаза Иоганна округлились.
- Проверь, пожалуйста, расчёты, - Козимо передал бумагу старшему сыну.
"Саарбрюккены не богаты и никогда не были. Естественно, они хотят денег. Уступим им эту пошлину, а при случае скупим весь Саарланд с потрохами", - прочитал Пьетро. И возвратил записку:
- Всё верно, отец.
- Что ж, если мы договорились? - вновь посмотрел на герцога Козимо - на сей раз вопросительно.
Иоганн вскинул брови:
- Деньги - всего лишь металл. Союз и поддержка гораздо важнее, не так ли?
Записка вспыхнула прямо в руках у синьора Медичи - и рассыпалась пеплом.
- Дьявол! - выругался он.
Джованни перекрестился.
- А я говорил, - шепнул Пьетро.
- Да что за чертовщина! - ударил по столу Козимо.
Свечи в обоих подсвечниках разом погасли.
- Что ж, - нерешительно проговорил Иоганн, в темноте наблюдая, как свечи дружно испускают жалобный дымок, - я думаю, мы сможем договориться. Только нельзя ли снова зажечь свет?
Слуга явился уж слишком быстро. И даже не явился, а влетел. И забился зачем-то под стол. И затих.
Следом вбежал ещё кто-то и принялся рыскать впотьмах.
Когда явился настоящий слуга и зажёг-таки свечи, все обнаружили, что Джованни держит за шлейф родную мать, а под столом сидит Бенвенуто - приятель Лоренцо.
- Я только попить зашёл! Честное слово! А она на меня набросилась!
- Любовь моя! - вопила Контессина, простирая руки к юноше.
Её плечи были обнажены, а лицо наскоро нарумянено.
- Какая любовь! - воскликнул Джованни. - Опомнись, мама! Тебе восьмой десяток!
Контессина рвалась к Бенвенуто так ревностно, что её с трудом держали Джованни, гвардейцы герцога и сам герцог. Они уже подумали, что конец настал Бенвенуто, как дама вдруг зевнула, обмякла у них в руках и с наслаждением захрапела.
Её уложили на кушетку, и юноша смог наконец покинуть убежище.
- Я только вошёл, а она поставила кубок на стол и обернулась - и её как будто подменили.
- Какой кубок? - насторожился Иоганн. Удерживая синьору, он успел ощутить пряный винный запах от её лица.
Его проводили на кухню. Он осмотрел пустой кубок и принюхался.
- Кто дал ей вино?
И принялся переворачивать кухню вверх дном. Все домочадцы сбежались, чтобы унять его буйство. В конце толпы тихонько семенили три сестры, успевшие понять, что план их провалился. Приворотное зелье досталось другому. Точнее, другой.
Пришлось сознаваться. Иначе могли подумать, что к ним в дом пробрался отравитель.