Через некоторое время впереди открылась гряда высот, где должны были занимать оборону передовые части нашей дивизии. Навстречу все чаще начали попадаться разрозненные группы пехотинцев. Они спешили к реке. Остановив машину, я встал на подножку и спросил у проходившего мимо старшего лейтенанта, небритого, в пропыленном, порванном во многих местах обмундировании:
— Откуда вы?
— С передовой. Десантники нас сменили. Досталось тут…
Подошел майор с артиллерийскими петлицами.
— Немцы далеко? — спросил я у него.
Майор не ответил, только махнул рукой на юг, где поднималось облако пыли. Я присмотрелся и ужаснулся — в стороне, километрах в трех от нас, шли вражеские танки. Их было много — сразу и не сосчитать. Перед ними то и дело вырастали султаны разрывов, — видно, вели огонь наши батареи. В тылу у танков горела станица.
— Куда же вы со своей женской командой? — спросил майор, посмотрев на девушек в кузове.
— Передовой отряд медсанбата… Нужно развернуться и приступить к приему раненых.
— Да, раненых хватает, — тихо заметил майор и, обращаясь к старшему лейтенанту, прибавил: — Нам пора на сборный пункт. Строй своих бойцов…
Мы же продолжили путь. — До места добрались без приключений. Авиация противника наносила удары по переправам, железнодорожным станциям и боевым порядкам войск. Я осмотрелся, пытаясь найти участок, более или менее удобный для размещения передового отряда. Невольно вспомнились подмосковные леса, которые надежно укрывали нас. Здесь же кругом простиралась степь, лишь кое-где поросшая мелким кустарником.
Неподалеку заметил степную балку. Ее-то и выбрал для развертывания передового отряда — все-таки укрытие. Если удастся поставить палатки и замаскировать машины, забросав их ветками, может, и не сразу обнаружит вражеская авиация.
Отдав распоряжения о развертывании приемно-сортировочной и операционно-перевязочной палаток, я посмотрел на карту, пытаясь прикинуть, откуда будет поступать поток раненых. Место как будто бы удачное, вблизи развилки дорог. Кириченко предупредил, что оборонительный рубеж проходит по господствующим высотам на удалении двадцати — двадцати восьми километров от реки. В связи с этим особенно волновал вопрос организации эвакуации раненых в тыл. Ведь танки противника рвались уже к переправе у Трехостровской. Правда, наша дивизия приступила к наведению своей переправы и скоро можно было рассчитывать на нее.
Информация о том, где расположился передовой отряд медсанбата, была своевременно доведена до полковых медицинских пунктов, однако раненые все еще не поступали.
Вечерело. Жаркий бой шел несколько южнее того места, где мы находились. Дежуривший на развилке дорог санитар доложил, что начался отход части соседней с нами дивизии. Для выяснения обстановки я решил съездить туда на машине. К сожалению, все оказалось так, как и говорил санитар. Автомобили, повозки, люди поспешно двигались на восток не только по дороге, по и прямо по степи. Однако в тылу нашей дивизии все было спокойно. Гвардейцы — мы ничуть не сомневались в этом — сдерживали натиск врага.
Я принял решение оставить в развернутом состоянии только перевязочную, а остальные подразделения свернуть и погрузить на машины, чтобы иметь возможность при необходимости немедленно отправить их в новый район. В перевязочную же направил раненых, которых подобрал во время поездки.
Вскоре привезли первых раненых из наших частей. Едва мы успели их обработать, как на краю балки остановился «виллис». Из него выпрыгнул заместитель командира дивизии гвардии подполковник Гончаров и подозвал меня к себе.
— Что вы здесь делаете? — спросил он.
Я доложил, что выполняю распоряжение командира медсанбата — развернул передовой отряд и приступил к работе.
— Немедленно в тыл! Фланг открыт. Дивизия не успела выйти к высотам и закрепиться. Спешите.
Гончаров уехал, и мы стали собираться. До наступления темноты надо было добраться до острова в большой излучине Дона, где, как сообщал Гончаров, должен был развертываться медсанбат.
Стал размышлять, как же попасть на остров. Сначала нужно было переправиться у станицы Трехостровской на левый берег Дона, затем проехать вверх по течению километров десять — двенадцать и там уже перебраться по мосту на остров.
Но что теперь в Трехостровской? Ситуация прояснилась, когда мы оказались в четырех-пяти километрах от станицы. Впереди шел жестокий бой…