— Конечно, нет, Локсли! — усмехнувшись, она демонстративно отвернулась, отодвинувшись подальше.
— Мне кажется, что тебе это нужно.
— Нет.
— А если отбросить тот факт, что я идиот и шутки у меня идиотские, — издав смешок, журналист не унимался и аккуратно коснулся женского плеча.
— Делай, что хочешь, — фыркнув и устав пререкаться, Миллс легким движением скинула руку, втайне боясь, что мужчина все же сдастся. Чувство быть хоть немного нужной вперемешку с крепким виски породили желание вновь ощутить его объятие, особенно сейчас, когда яркая молния на миг осветила черное небо, заставив вздрогнуть. Светильник несколько раз поморгал и выключился, погрузив номер в полную темноту.
— Ты очень красивая, — кончики пальцев заскользили по женским лопаткам, невзначай поддев бретельку. Губы непроизвольно старались поймать непослушные волосы, щекотавшие подбородок, и так и норовившие попасть в рот.
— Не рассчитывай ни на что, Локсли! — почти невинные поглаживания вызвали маленькую улыбку, которая умело пряталась за маской недовольства и безразличия. Им определенно нельзя пить вместе.
— Ворчать будешь утром, — издеваясь, он прикусил тонкую кожу на ее шее, а рука по-хозяйски расположилась на талии, играя с краями майки, так и рискуя соприкоснуться с кожей. С ней нужно быть смелее, утверждал мужской разум.
— Прекрати… — возмущение сейчас было фальшивым, о чем свидетельствовал тихий стон, усиливший мужскую хватку. Тело совершенно не признавало свою хозяйку, сдаваясь без боя позабытым ощущениям и сильным рукам, держащим так крепко и на удивление бережно.
— У тебя от меня мурашки, — шепча и продолжая свою маленькую игру, журналист убрал мешающие волосы в сторону, потеревшись колючей щекой о плечо. — И мне это нравится.
— Просто холодно, — закрыв глаза, Реджина спрятала лицо в подушку, сдерживаясь от желания замурлыкать, словно кошка у ног хозяина. И когда подобное было в ее жизни? Разум думать отказывался, предлагая лишь различные картинки дальнейших действий.
— Считай, что верю, — тяжесть мужского тела была приятной, а губы прочертили линию от женской скулы к виску. — Спи.
Ответа не последовало, но когда раскат грома вновь попытался выбить окно, она сама забрала его руку, подложив под щеку, а Локсли в свою очередь не удержался от еще одного поцелуя в плечо. Второго раза наверняка уже не будет, решил он.
***
Утро добрым не бывает. Именно данной фразой Робин мог бы описать свое пробуждение. Неприятный и за ночь порядком надоевший дождь продолжал барабанить по стеклу, не оставляя солнцу не единой попытки занять линию обороны. Неприветливый вид за окном прекрасно сочетался с головной болью, стучавшей в висках маленькими молоточками, которые били словно по наковальне. Мышцы стали каменные — наверно он не шевелился несколько часов. Опустив глаза, журналист убедился в последнем предположении, заметив, что Миллс, железная Миллс удобно устроилась под его рукой, переплела их ноги, а ее ладошка мирно покоилась на колючей щеке. Минувший разговор невольно всплыл в затуманенном сознании. Интересно она просто придумает повод для увольнения или остановится на длительных пытках? Эта женщина, скорее всего, выберет пытки, жестокие пытки.
— Ваше Величество, — выведя на женском плече несколько незамысловатых фигур, он заулыбался от тихого мурчания, — пора просыпаться или ковёр-самолет улетит без нас.
— Какой ковёр-самолет? — сонно подняв голову, Реджина не была готова увидеть самодовольного Локсли. Эту наглую ухмылку хотелось скорее стереть и уже желая огреть его посильнее, она растерялась, обнаружив свое местоположение. Попытка проморгаться и даже ущипнуть себя не помогла. Рука так и замерла в полете.
— Не волнуйся, между нами ничего не было, — предотвратив очевидный вопрос, журналист приложил женскую ладонь к губам, оставив легкий поцелуй.
— Я помню, Локсли!
Недовольно поднявшись, она покрутила головой, заметив темное пятно на ковре, и вспомнив их вчерашние беседы по душам, крепкий виски и объятия. И почему она сразу не легла спать? Идиотка.
А потом вспомнился голос Генри, который был абсолютно счастлив со своей матерью и не собирался домой. А потом был он — последнее воспоминание вызвало лишь улыбку. Может, Локсли не такой идиот? Эта мысль была сразу отвергнута.
— Я никому ничего не расскажу, — поцелуй в макушку и уже знакомые руки на плечах заставили ее резко распахнуть глаза и выскользнуть из объятий. — Это останется между нами.
— Ну, еще бы, — ехидно прищурившись, Миллс пожала плечами, — твоя работа зависит от меня, — настало время вернуться к привычному режиму и забыть о проявленной слабости.
— Моя работа зависит от Голда, а ты просто его помощница и не более, — этот раунд он явно оставил за собой, заметив, как дверь ванной громко хлопнула. До первого паука — эта мысль заставила невольно улыбнуться.
***
Аэропорт родного города встретил их привычной суматохой, несмолкающим гулом и вечно спешащими людьми. Порадовала лишь погода: яркое солнце освещало пожелтевшую листву, которая еще задержалась на деревьях и не желала оказаться жертвой местных дворников, а теплый ветерок старательно разгонял облака, позволяя жителям погреться лишний денек.
— Я думал, твой чемодан улетит в теплые страны, — Локсли уже по инерции поймал багаж, не удержавшись от едкого комментария. — Я отвезу тебя домой.
— Не утруждай себя, Локсли, — разведя руками, Миллс безуспешно попыталась отобрать свой чемодан у журналиста. — Отдай, я не маленькая.
— Моя карета ничем не хуже, — игриво подмигнув и прихватив вещи, он отправился к выходу, что-то насвистывая себе под нос. — Догоняй, моя машина на стоянке.
— Локсли! — ответа не последовало.
Женские ругательства в спину, сочетающиеся со звонким стуком каблучков, даже веселили Робина и заставляли петь громче. Их маленькая игра могла бы длиться вечно, но, наконец, добравшись до автомобиля, он погрузил багаж и галантно раскрыл дверцу.
— Прошу, миледи.
— Ты невыносимый, слышишь? Я бы быстрее дошла до такси!
— Простого спасибо было бы достаточно, — Локсли лишь закатил глаза, бросив пиджак на заднее сиденье.
Несмотря на вечерние пробки и огромное желание всех автомобилистов схитрить и сократить путь, у дома Миллс они оказались достаточно быстро. За это время она наверно тысячу раз назвала его идиотом, а он каждый раз желал обозвать ее злюкой, но сдерживался, вспоминая ночное признание. Бередить женские раны, которые она собственноручно каждый день посыпала солью, желания не было.
— Завтра статья должна быть у меня на столе, — заметив, что журналист витает в облаках и по-дурацки улыбается, Реджина толкнула его в плечо. — Локсли, проснись!
— А ты милая, когда жмуришься на солнце, — выбив подобным признанием свою коллегу из колеи, он чуть склонил голову, наблюдая, как маленькие лучики танцуют на женском лице. Они исполняли легкую мазурку, а этой женщине, несомненно, подходит танго. И почему он об этом думает?
— А ты по-прежнему идиот, но… — закусив губу, она нервно заправила выпавшую прядку за ухо, — но спасибо за эту ночь. Для меня это очень важно.
— Просто не все враги, — шагнув вперед, Локсли заставил брюнетку вжаться в автомобиль, не найдя путей к отступлению. — Вспоминай об этом хоть иногда, — склонившись, он едва удержал себя от желания вновь прикусить чувствительный участок на ее шее.
— Я учту, — облизнув пересохшие губы, Миллс расправила несуществующие складки на мужской рубашке и хитро улыбнулась. — А ты готовь статью, а не витай в облаках, Локсли. Твои штучки на меня не действуют.
— Скажи это своим мурашкам, — подмигнув, он тихо хихикнул и скрылся в машине, уже зная женскую реакцию. Хорошо, что она не умеет бросать огненные шары, а то сейчас бы он точно поджарился.
— Дурак, — сдержать улыбки не получилось, а пальцы потеребили ручку чемодана.
— Я идиот, не понижай меня в должности, — рассмеявшись, Робин послал воздушный поцелуй и галантно кивнул. — До завтра, ваше величество.