– Разве это так необычно при болезни сердца?
– Ну, не очень обычно. А теперь, миссис Росс, попрошу вас взглянуть на это. – Он протянул ей пластиковую коробочку, помеченную номером 5. – Посмотрите на то, что внутри, и скажите, что это такое, по-вашему?
– Похоже на камешек, выпавший из кольца.
– Так и есть, это очень маленький бриллиант, так называемая алмазная крошка. Насколько я понимаю, у вас есть кольцо с опалом, оправленным в мелкие бриллианты, вы носите его постоянно.
– Да, конечно. Это самая обычная оправа.
– Такое сейчас как раз у вас на руке.
– Да.
– И, полагаю, в вашей оправе как раз отсутствует один бриллиант.
– Да.
– Можете сказать, как давно вы его потеряли?
– Нет, не могу.
– Но заметили бы, конечно, если бы потеряли давно.
– Нет, могла бы и не заметить. Он такой маленький.
– И все-таки разумно предположить, что этот факт не мог не броситься вам в глаза. Тогда как на самом деле этого не произошло. Верно?
– Да.
– Миссис Росс, тот камень, что вы сейчас держите, полностью соответствует тому, которого недостает в вашем кольце. И нашли его, миссис Росс, в постели вашего мужа.
– Ну, вероятно, он держался непрочно и выпал, когда я, склонившись над мужем, пыталась его разбудить в то злосчастное утро.
– Вы признаете, что не слишком много сил вкладывали в эту попытку, что почти сразу поняли: мужу уже не помочь?
– Когда камень слабо закреплен, довольно малейшего движения, чтобы он вылетел из оправы.
Да, она отбивалась, удар за ударом, но мало-помалу он ее измотал. Будильник, подушка, бриллиант… К тому же пришлось признать, что в день перед несчастьем, когда она вернулась из Лондона, они с мужем поссорились.
– Вы ездили, чтобы повидать своего пасынка?
– Да.
– Отвезти ему денег?
– Совсем немного. В основном я поехала, чтобы сказать, что впредь помогать не смогу, и предупредить, что отец намерен лишить его наследства.
– Вот как? Вы ему это сказали?
– Я подумала, это только честно: предупредить его.
– И какой в этом был толк?
– Я полагала, что, может, это подвигнет его приехать и повидаться с отцом.
– И он приехал?
– Насколько я знаю, нет.
– Вы разговаривали с пасынком после смерти вашего мужа?
– Утром пятого числа я ему позвонила, но его не было дома. Я оставила сообщение, и он мне перезвонил. В тот же день он приехал.
– Пролить свет на тайну, разумеется, не в его силах?
– Разумеется, нет. Он не видел отца несколько месяцев.
– А ваш муж знал, что в тот день вы встречались с Гарри Россом?
– Да.
– И он выразил свое недовольство?
– Да.
– Указывал ли он, что у вас могли быть свои мотивы для посещения пасынка?
– Свои мотивы я вам уже изложила.
– Это не ответ на мой вопрос, миссис Росс. Я вынужден просить вас рассказать суду, не считал ли ваш муж, что у вас имелись и другие причины, чтобы видеться с Гарри Россом.
– У него не было никаких оснований для этого.
Тут вмешался судья:
– Вам следует ответить на этот вопрос, миссис Росс.
Она вскинула голову:
– Если ему угодно было подозревать, что у меня романтическая привязанность к его сыну, то он ошибался. Между нами огромная разница в возрасте. Сама идея абсурдна.
– Тем не менее он подозревал нечто подобное?
– Делал вид, что подозревает.
– А до того дня он делал намеки такого рода? Говорил о своих подозрениях? К примеру, когда запрещал вам видеться с сыном?
– Я не могла допустить, чтобы моим поведением руководила мысль столь… низкая! – Голос ее на последнем слове возвысился, зазвенел и эхом прокатился по залу. Хокс, однако, остался невозмутим. Он продолжил свои расспросы. Поинтересовался, часто ли бывала она в съемной комнате Гарри. Не приходила ли ей в голову мысль, что это неприлично. Ведь Гарри очень привлекательный молодой человек, не так ли? Не пришлось ли ему сменить адрес после того, как она стала его навещать? Разве не факт, что его первая квартирная хозяйка возражала против того, чтобы к жильцу захаживала замужняя женщина? Каждым своим словом Хокс старался создать у присяжных образ неверной жены, отчаявшейся перед лицом позора, нищеты, краха. Я вглядывался в лица своих соседей. Похоже, обвинитель их убедил. А физиономия Хокса меж тем приобретала выражение, которое бывает у охотника, когда он настигает добычу. Она выражала ликование, почти злорадство. Жалости он не знал и сострадания тоже.
Отстал он от нее, только задав свой последний вопрос:
– Миссис Росс, мне осталось спросить вас только об одном. Сказали бы вы… Могли бы вы сказать, что были счастливы в браке?