Подняв обе руки вверх, как бы говоря «Не стреляй», Леннокс начал смеяться
— Ладно, ладно, успокойся. Я те-ебе верю. Однако ты должен признать, что рыжие горцы с бородой нравятся не все-ем.
Грейнджер положил руку на лоб Леннокса.
— Температуры нет. Ты с ума сошел? Леннокс, за последние два дня ты целовал, кусал, шлепал и ласкал десять тысяч человек. Как ты можешь говорить, что ты «не всем нравишься»?
— Все дело в килте, прияте-ель. Если я появлюсь в Салеме в джинсах и футболке, меня никто не заметит. — Леннокс приподнял бровь, словно желая доказать свою точку зрения. — Ты слышал, как люди говорили о том, что я оживший ге-ерой обложки любовного романа.
— Да, слышал. — Если бы он получал по центу каждый раз, когда кто-то ему это говорил, Грейнджер мог бы удвоить заработанные деньги Леннокса.
— Некоторые рассчитывали на поцелуй от тебя. Это ты себя не-едооцениваешь. Думаю, ты тоже многих бы перецеловал, прияте-ель. Полицейские и пожарные, все до единого, говорили о то, как они рады поддержать тебя, Ярмарку и RED.
Грейнджер кивнул. Салем стал его домом. А люди семьей.
— Помнишь, когда мы впервые встретились, я рассказывал, как мне нравится здесь жить.
— Теперь понимаю, о чем ты говорил. Я никогда не получу такой подде-ержки в Мэне. Во всяком случае, не как открытый гей, работающий на открытую гей-организацию. — Леннокс ухмыльнулся Грейнджеру. — Итак, что скажешь, если мы добавим острых ощущений? Закрой глаза.
Чувствуя, как его левая бровь поднимается к линии роста волос, Грейнджер снова ее опустил. Он повиновался. Если речь шла о спонтанности и острых ощущениях, он собирался попробовать.
— Ну вот, хороший мальчик. Я выбрал для те-ебя шоколад. Сейчас поднесу к твоему носу, чтобы ты не подумал, что я пытаюсь скормить тебе лимскую фасоль. — Леннокс фыркнул.
— Ну, это точно было бы острым ощущением, да? — Не то чтобы сейчас было время для истинных признаний, но Грейнджер любил лимскую фасоль. Его мама обычно высыпала пакет в тушеную говядину, или два.
— Я говорил об острых ощущениях, а не жизни на грани сме-ерти. Чувствуешь запах конфеты?
Грейнджер мог.
— Пахнет молочным шоколадом.
— Так и есть. А теперь, зубастик, не хочешь откусить? — Леннокс слегка укусил Грейнджера за шею, продемонстрировав как надо. Маленькие укусы любви от ключицы к уху. — Ну так что, зубастик? Собираешься откусить? — Леннокс легонько прикусил кожу на ключице. Недостаточно сильно, чтобы оставить след. — Или ты мой храбрый маленький мужчина собираешься просто съе-есть в один укус?
— Хм, хороший вопрос. — Грейнджер на минуту задумался. Обычно он откусывал кусочек на случай, если конфета с отвратительной начинкой, вроде кокоса или желе. Откусить пополам, значит продемонстрировать робость, но в то же время мужество. Засунуть в рот и проглотить, что ж, это явно спонтанно. Грейнджер окажется в плохом положении, если там кокосовая начинка. Придется улыбаться и глотать. — Все и сразу. — Должно быть, от укусов Леннокса у Грейнджера поплыли мозги.
— М-м-м, интересный выбор. Чертовски се-ексуально. Готов?
Грейнджер кивнул. Он боялся, что если сейчас что-нибудь скажет, то попросит Леннокса накормить его шоколадом и испортит все настроение.
— Открой рот. — Голос Леннокса был хриплым, грубым.
Прежде чем Грейнджер сообразил, что происходит, Леннокс уже положил конфету в рот. Черт возьми… От прилива крови к члену закружилась голова. Раньше его никто не кормил с рук. Он думал, что это будет неловкий опыт, как в глупом фильме, но это было прекрасно. Чудесно.
Он сделал именно то, что обещал Ленноксу, жевал без колебаний. Абрикосовый крем взорвал его вкусовые рецепторы. Грейнджер громко застонал. Лучшее, что он когда-либо пробовал.
— Что за начинка, прияте-ель? То, как ты стонешь, заставляет меня думать, что я упускаю манну небесную.
Грейнджер открыл глаза. Он никогда раньше не видел Леннокса таким взбудораженным, таким искренним.
— Абрикосовая. Но так вкусно, потому что ты вывел меня из зоны комфорта. Я доверился тебе, как себе. Все отпустил и просто чувствовал.
Леннокс рассмеялся.
— Я знал, что в те-ебе это есть.
О, у Грейнджера было предчувствие, что он узнает, когда это в нем появится. Малнькими шажками. Сексуальная версия прыжка на доверие.
— Хочешь поменяться ролями? — Грейнджер закатил глаза.
Голубые глаза Леннокса потемнели. Грейнджер не произнес ни слова. Леннокс только кивнул.
— Закрой глаза, мой храбрый горец.
Усмехнувшись, Леннокс сделал, как велели. Вместо того, чтобы просто открыть рот, как это сделал Грейнджер, он высунул язык.
Ели раньше Грейнджер думал, что его пижамные штаны тесноваты, то теперь они были готовы разойтись по швам. Осторожно выбрав конфету, он остановился прямо над идеальным розовым языком Леннокса.
— Обещаю, что у меня нет лимской фасоли.
Леннокс заскулил, будто замороженный овощ был именно тем, чего он ожидал.
Грейнджер пожалел, что у него нет телефона, чтобы все это записать на видео, но без него он мог полностью насладиться моментом. Он пытался запомнить каждую деталь, каждую секунду. Грейнджер осторожно положил шоколад на вытянутый язык Леннокса.
Он втянул его в рот и через несколько секунд издал самый непристойный стон, который Грейнджер когда-либо слышал за пределами порнофильма.
Что, черт возьми, ел Леннокс?
— Вкусно?
— М-м-м, — простонал Леннокс. На этот раз не такой грязный стон, но все же свидетельствующий о том, что он наслаждался тем, что было у него во рту.
— Что за начинка? — Грейнджер умирал от любопытства.
— Моя любимая. — Леннокс открыл сияющие глаза. — Кокос.
Что ж, все ясно. Леннокс не идеальный мужчина. Как ему мог нравится кокос? Каждому свое. Грейнджер ухмыльнулся и начал смеяться, потом Леннокс тоже расхохотался. Смех быстро перешел в зевки.
— Не хочу быть занудой, но я едва могу держать глаза открытыми, прияте-ель. — Леннокс снова зевнул.
— Я тоже. Поставлю будильник, и можно ложиться. — Грейнджер повернулся взять телефон, чтобы поставить будильник. — Как думаешь, нам нужны дополнительные подушки посередине, чтобы оставаться на своих сторонах? — Леннокс не ответил. Когда Грейнджер обернулся, ожидая увидеть кислую мину, он увидел, что его храбрый горец крепко спит.
Что ж, ответ очевиден.
Глава 12
Леннокс