А в команде нет ни одного равного Дарру воина и мага. И защитные системы корабля не готовы. Кристина только начала во всем этом разбираться.
Им был нужен воин. Нет, не так. Воин.
Ему – Дарру – был нужен Воин.
И друг.
Может быть, впервые за десятилетия у него, потерявшегося в родных землях взрослого ребенка, наконец-то появится настоящий друг?
Первый настоящий друг.
101
За каменной аркой десяти футов высоты Дарр видел только непроницаемую стену тьмы. Левая рука Хадашаги машинально потянулась к повязке на левом глазу, но чародей титаническим усилием воли опустил протез, обретенный в Кнарресе, и сжал его пальцы в кулак.
Нет.
Он должен быть храбрым.
Отважным.
Ему не нужна колдовская сила Кнарреса для того, чтобы заглянуть за непроницаемую стену неведомого. Воин, которым он когда-то был, знает, что там его ждет равный по духу. И этому Воину в своем сердце Дарр верил без оглядки. Снова начал верить.
Точнее – он просто знал.
Знание сильнее любой веры.
Ужас перед пеленой мрака в последний раз сжал сердце и разум капитана, и он сделал шаг вперед. Отступил могильный холод, заставивший биться крупной дрожью тело бывало мага и бойца.
Сверкнуло – легкое облачко открыло на небе Облачной Тропы особенно яркую звезду.
В этом небе звезды сияют даже днем.
777
В кузне – а это была кузня, Дарр видел дымок, вьющийся над каменным куполом – оказалось удивительно светло и тепло. Грязновато, правда. Но чего еще ожидать от кузни?
Тот, кого он искал, сидит в центре, прямо на земляном полу. В круглом пятне света, льющегося из отверстия в центре полусферы каменного свода.
Огромный белый человек-волк с фиолетовыми глазами. На нем кожаный фартук, а на коленях человека-волка-кузнеца – длинная рукоять меча из неизвестной Дарру породы дерева. Сам клинок – длинный, семи футов в длину – сияет в тени за пределами области света.
Это его собственный свет.
В руках кузнеца белые ленты – он смотрит на них, только взгляд его направлен куда-то очень далеко. Настолько далеко, что победитель великого множества битв, сокрушитель чудовищ, бывших врагов и даже соратников – окаменел.
А потом Человек-Волк поднял на него свои яркие аметистовые глаза.
В их глубине Дарр видит тишину и покой. За которыми – Бездна.
О, какая это Бездна!
Настолько без дна, что поневоле на место приступу паники и безумия пришел восторг.
И это ему так повезло?
Ему – преступнику и убийце, пролившему родную кровь?
За что, Небо? И почему?
– Долго там стоять будешь? – спросил белый Человек-Волк в кожаном фартуке.
Дарр улыбнулся – так широко, как никогда прежде. Разве что в далеком детстве.
– Меня Дарром зовут. Я капитан «Антарсии». Лети с нами, а?
Человек-Волк улыбнулся. Глазами. Дарр никогда не думал, что можно улыбаться глазами – а вот смотри.
Можно.
Но правда, а чем еще улыбаться человеку с белой волчьей мордой? Если ртом улыбнется – оскал получится. Вон какие клыки.
Здоровые.
И острые.
– Да. Только отиаку завершу. Садись, в ногах правды нет.
И Дарр сел. Прямо на пол. Было куда еще, но зачем?
Небо – как же давно он не был так счастлив!
111
Время пролетело незаметно
111
– Готово, – произнес Человек-Волк-Кузнец. Встал, выпрямился – восемь футов, просто белая гора человеческих мышц, волчьего меха и чистой силы. – Показывай свою «Антарсию».
Ритуал
Ладонь 087 БК-3 опустилась на кнопку трофейного будильника с механическим заводом, обрывая едва зазвучавшую жуткую трель инфернального механизма. Этот ежедневный ритуал-поединок Ноль-восемь-семь – или просто Нолвс – ввел сам. Нужно проснуться раньше звонка. Но не на полчаса или пятнадцать минут, и даже не пять или три – нет, за считанные секунды до часа Икс. И нанести решительный контрудар звуковой атаке. Нолв не позволял себе выключать будильник автоматическим заученным движением. Нет, он должен полностью осознавать, что делает и зачем – каждое утро. В этом был весь смысл – повторять одно и то же, не уподобляясь своему врагу. Собранию пружинок и шестеренок.
В этом будильнике Нолв видел самого себя.
Среди биороидов «Антарсии» было популярно мнение, что они не более чем машины из плоти и крови, созданные с конкретной целью. Собственно, они все знали это. И не могли с этим смириться. К их счастью, с этим не могла смириться и Мать – создательница. Они были для нее родными детьми, и они знали это. Доказательств было достаточно. И самое главное – ее собственное чувство вины за сотворенное. Ведь обычные люди рождаются в результате череды случайностей, а воздействие факторов, формирующих личность, хаотично и непредсказуемо. А они – биоконструкты Кристины Этлакен – носят в себе многочисленные установки, сделавшие их такими, какие есть. Нолвс никогда не был ребенком и вышел из капсулы искусственного рождения полностью сформировавшимся. Готовым к исполнению обязанностей. В него уже были заложены все необходимые знания и навыки.