Впоследствии она привыкла к Капе и имя прилипло к ней как вторая шкурка. Нелепая разнесчастная Капа. Она сделала еще один большой глоток из бокала и утерла набежавшие слезы. Даже в другой мир она не смогла попасть как следует. Во всех прочитанных ею книгах попаданки становятся принцессами или воительницами, получают магические дары и новое прекрасное тело. Все встречные-поперечные ими восхищаются, а эльфы и принцы влюбляются и зовут замуж. И у попаданок всегда есть магические животные, умеющие разговаривать.
И только дурында Капа умудрилась свалиться на пожилого толстого дядечку, спереть у него занавеску, а потом бестолково прятаться в кустах, на радость местным комарам.
Капа всхлипнула. И животное ей выдали совсем не волшебное, а самое обыкновенное. Капа все утро просидела на полу в ванной, наблюдая, как рыба лениво шевелит жабрами и разевает рот, и так и не смогла заставить себя ее убить. Мысль о том, что она предложит детям на обед жареную иномирянку, вызывала у нее ужас.
Поэтому она затолкала рыбу в пакет и выпустила в пруд в соседнем парке. А на обратном пути самым неприличным образом шарахнулась от какого-то старичка, который выгуливал в парке собачку. И долго сидела на скамейке, унимая дрожь в коленках.
А потом пошла в ближайший супермаркет и купила большого снулого толстолобика, прекрасно зная, что дети будут жаловаться на мелкие кости и доедать рыбу придется ей самой.
«Дура ты, дура, Капа и жизнь у тебя была дурацкая. И мужья у тебя были идиоты, даром что оба художники. И все хорошее, что получилось из двух твоих браков - так это только дети. А из тебя даже художника не вышло».
Капа посмотрела на остатки вина в бутылке и допила прямо из горлышка. Выбросив бутылку в мусорное ведро, она побрела в комнату. В голове шумело и все вокруг расплывалось. Состояние было неприятное, настроение соответствующее. Но бояться сил уже не было.
“Так можно и алкоголичкой стать”, - подумала Капа и рухнула поверх одеяла. Свет она выключать не стала. Через несколько минут, когда Капа уже спала, он с тихим щелчком погас сам.
Глава вторая
- Привет, Компот! Тебе работа нужна? – вынырнув из сладкой утренней дремы, Капа попыталась сосредоточиться на слове «работа». За окном мокло серенькое осеннее утро. Трубка бубнила в ухо про интересный заказ, щедрую клиентку и доброго дядю Игоря, который всегда готов помочь племяшке. Капа закрыла глаза и лишь изредка поддакивая, слушала до безобразия бодрый голос бывшего дальнего родственника.
- Шанцева, ты что, спишь? Я уже к повороту подъезжаю, – последняя фраза быстро привела Капу в чувство, и она ринулась в ванную. Дядя Игорь не выносил ожидания. Это была одна из причин, по которой у него с Капиной двоюродной теткой не срослось. Он просто в один прекрасный день вышел из квартиры, чтобы прогреть мотор, пока жена надевает сапоги и, прождав ее полтора часа, психанул и уехал навсегда.
Капа выскочила из подъезда ровно через десять минут, на ходу пытаясь застегнуть куртку, и огляделась. Дядькиной синей «Газели» нигде не было видно. Можно расслабиться и нормально причесаться. Если, конечно, в сумке, которую Капа схватила в прихожей вместе с курткой, есть расческа.
Причесанная и застегнутая на все кнопки Капа сидела на краешке мокрой скамейки, подложив под попу папку с портфолио. Игорь все не ехал. Отгоняя воспоминания о теплой постели, Капа решила извлечь хоть какую-то выгоду из своей ранней побудки и вдохнула полной грудью, представив себя никуда не спешащей пенсионеркой на лавочке. Воздух холодил ноздри, кончик носа сразу замерз.
Легкая осенняя свежесть с ноткой пряной палой листвы. Можно разливать во флаконы и продавать в парфюмерных магазинах. Просто сидеть и дышать было скучно. Мелькнула мысль о комплексе упражнений на турнике и пробежке вокруг квартала. Вот, как раз подходящее время, чтобы выполнить, наконец, обещание, данное себе лет пять назад. Но, как всегда, нашлись причины, из-за которых именно сейчас занятия зарядкой были невозможны. Даже если Игорь задержится еще на полчаса, принять душ она не успеет, а ехать к клиентке как распаренная после скачки кобыла – нет уж, увольте. И не хотелось идти домой, менять сапоги на кроссовки. Ну и, если честно, заниматься дрыгоножеством и рукомашеством совсем не тянуло.
Хотелось плюнуть на все, отменить встречу с клиенткой и, вытащив из кладовки пыльный этюдник, написать спящий двор в молочно-белом тумане. Умбристые темные стволы на фоне красных кирпичных домов, голые ветки и акварельное небо в хмурых росчерках низких облаков. Круглую клумбу с остатками чахлых астр и облупленным постаментом в центре. Совсем недавно на нем стояла ваза с выкрошенными щербатыми краями и торчащей вместо ручек арматурой - символ давно ушедшей эпохи. Капа часто гоняла с нее местных детишек, которых неуемная обезьянья натура заставляла залезать на все, что выше табуретки. Видимо, кто-то из них и свалил вазу. Хоть бы никого не придавило. Пустой постамент в потеках сырой побелки выглядел осиротевшим. Капа представила, как можно передать сонную тишину осеннего двора. Черт, какой интересный этюд мог бы получиться, но нужно ехать к клиентке.