Конечно же, Капитолина запуталась в трех слоях пленки и чуть не сорвала эту занавеску к чертям собачьим. Когда она, наконец, вылезла и приладила полиэтилен на место, заказчица уже стояла в дальнем конце атриума вместе с дядей Игорем, придирчиво рассматривая циклопическое сооружение из розового, в коричневатых прожилках, мрамора. Видимо, дела у рабочих шли не очень хорошо. Насколько Капа помнила, вдохновение у Игоря было обратно пропорционально успехам его работяг. Сейчас он размахивал руками как мельница, пытаясь обратить внимание хозяйки на уже проделанную работу. С десяток гастарбайтеров изо всех сил транслировали трудовой энтузиазм, старательно приближая светлый миг окончания ремонта и долгожданной зарплаты.
Разбор полетов затягивался. Пробравшись сквозь завалы стройматериалов, Капа присела на ступеньку раскоряченной стремянки и приготовилась ждать. Хозяйка была в своем священном праве, нерадивые рабы могли огрести, если не плетей, как лет триста назад, то уж точно лишиться части заслуженных непосильным трудом пряников.
Боковым зрением Капа уловила какое-то движение. В мутной взвеси строительной пыли ей почудился плавный взмах смуглой руки в звенящих браслетах и обрывок приторно-сладкой восточной мелодии. Развернувшись, Капа наткнулась взглядом на высокую, почти в рост человека, скульптуру в коконе из пленки. На уровне лица несколько слоев были оборваны и в прорехе виднелись равнодушные бронзовые глаза с ровными полукружьями бровей и точкой на переносице.
«Фу, ну привидится же всякая чушь. Недосып и нехватка кислорода», - поставив себе диагноз, Капитолина оттянула воротник свитера – в будущем зимнем саду было душно как в парилке.
- Это Девадаси – храмовая индийская танцовщица, - услышав голос клиентки за своей спиной, Капа чуть не подпрыгнула.
- Посмотрите, как это все будет выглядеть, - ей в руки лег увесистый альбом с проектом зимнего сада. Над затейливым мраморным пьедесталом парила бронзовая девушка, раскинув руки с причудливо сложенными пальцами. Внизу раскинулись настоящие тропические джунгли. С вежливым интересом Капа перелистала альбом – компьютерную графику она не признавала.
- Вот, – клиентка постучала блестящим розовым ногтем по странице. – В этой нише будет композиция из кальянов. Я сначала хотела заказать сюда столик в Индонезии, а потом поняла, что у меня уже есть подходящий. Пойдемте.
Когда Капа уже устала удивляться количеству комнат в этом бесконечном доме, клиентка остановилась. В коридоре между хозблоком и кухней сиротливо жался к стене аляповатый комодик. Судя по нескольким слоям краски совершенно невероятных оттенков и яркой позолоты, расписывала его целая банда оставленных без присмотра детсадовцев.
- Моя дочь одно время увлекалась дизайном интерьеров. Это была одна из первых вещей, которые она оформила. Сейчас она учится в Лондоне, - женщина сделала многозначительную паузу. - Вот, сказала, все выбросить. Я хотела оставить этот комод как память, но она ни в какую. Я подумала, что если расписать комод в индийском стиле, то он прекрасно впишется в уголок с кальянами.
- с жалостью покосилась на жертву юного дизайнера. Лет сто назад это был буфет с изящными балясинами и тонким кружевом резьбы. На его полках стояли расписанные синими розанами чашки и пузатые графины с домашними наливками. Горничные в хрустящих крахмальных фартучках терпеливо натирали воском полированные бока, а вороватые хозяйские отпрыски таскали колотый сахар и крыжовенное варенье из хрустальных вазочек, спрятанных от шалунов на самой верхней полке. Буфет помнил войны и революции, времена нэпа и прелести коммунального быта. Но на старости лет удача от него отвернулась, и он попал в цепкие ручки девицы из секты мебелененавистниц, использующих для пыток салфетки для декупажа, кракелюрный лак и позолоту в промышленных масштабах.