Терренс помимо прочего любил играться с зажигалками, проводя пламенем по коже. Вообще-то он к ней не прикасался, о чём и рассказал Энтони, пытаясь передать секреты мастерства. Но со стороны казалось, будто он действительно припаливает кожные покровы, оставаясь при этом совершенно равнодушным и даже саркастичным.
– Как и всегда, – Энтони поставил сумку на столешницу, зацепился взглядом за пачку писем, лежавших здесь же. – У тебя много новостей, как я посмотрю.
– Очень. И все хорошие. Меня готовы принять в любое из этих учебных заведений, если, конечно, я не провалю экзаменационные тесты.
– Мои университеты пока не удостоили меня вниманием, хотя я тоже отправлял обращение, – заметил Энтони, подтянув к себе всю корреспонденцию. – О, тебя действительно можно поздравить. Потрясающе!
– Если бы не одно отягчающее обстоятельство, – задумчиво протянул Терренс, взяв в руки стакан с кофе.
– Какое?
– Не столь важно. Лучше расскажи мне, как прошло заседание.
– Если они тебя так интересуют, почему бы не наведаться и не посмотреть своими глазами? Это лучше, чем сотня рассказов. – Энтони подтянул к себе второй стаканчик. – Чай? Спасибо. Как раз то, что нужно.
– Могу ещё и батончик предложить. Только он один, а нас двое.
– Традиционный спор?
– Само собой.
Энтони протянул руку, ухватившись с одной стороны. Терренс держал шоколадный батончик с другой стороны. Раздался тихий хруст. Большая часть осталась в руках у Энтони.
– Тот случай, когда победитель не получает всё, – заметил он иронично, отгрызая почти половину от своего выигрыша. – Кстати, а что было в твоём клубе? Вторую неделю подряд спрашиваешь о том, что делали мы, но не рассказываешь о том, чем занимаетесь вы.
– Я туда не хожу, – признался Терренс.
– Помнится, ты боготворил миссис Харт. Что теперь не так? Огорчаешь любимого учителя?
– Всё так. Просто не хочу.
– Действительно весомо, – иронично заметил Энтони. – Ещё немного, и я поверю, что золотой преподаватель испортился, лекции стали скучными, а потому все, кто ходил к ней, разбегаются.
– Я – далеко не все.
– Помимо тебя есть и другие беглецы.
– Да?
– Да. Рендалл уже две недели, как обсуждает политологию. Ты не знал?
– Нет. Не знал, – эхом повторил Терренс.
Понаблюдав за ним пару минут, Энтони готов был выдвинуть абсолютно сумасшедшую теорию о причинах, толкнувших одного сменить клуб, а второго прогуливать занятия. Оба сделали это не потому, что им наскучила история, и они решили найти себя в иных направлениях, а потому, что для обоих невыносимой стала мысль о нахождении в одном помещении. Рендалл решил уйти, чтобы не пересекаться на дополнительных занятиях с Терренсом. Терренс просто наплевал на них, поскольку старался избежать общества Рендалла.
Вообще-то Энтони хотел поведать другу историю сегодняшнего спора с Лейтоном, которого терпеть не могли почти все члены клуба политологов, а потому наверняка восхищались Рендаллом, сумевшим поставить самовлюблённого идиота на место парой метких фраз. Но понял, что этот рассказ не только не останется незамеченным, но и вовсе испортит Терренсу настроение.
Прикусил язык и никак не прокомментировал прострацию, в которую впал собеседник.
Терренс быстро совладал со своими чувствами, вновь улыбнулся радушно и поинтересовался:
– Так что там с твоими одноклубниками?
– Лейтон, по традиции, сел в лужу. Это было ожидаемо, конечно, но мы надеялись на проблески разума. Пока никак. В тот день, когда он скажет на заседании что-то умное, я попрошу налить всем присутствующим в аудитории шампанского за мой счёт.
Говорить о Лейтоне было намного безопаснее, это Энтони ощутил сразу, потому-то теперь и старался больше рассказывать о его промахах, нежели об успехах Рендалла.
О том, что сам готовит совместный с Рендаллом проект, Энтони тоже благополучно умолчал.
Кажется, Терренсу совсем не обязательно было об этом знать. Он и без того излишне нервно и болезненно реагировал на упоминание одноклассника, прежде не вызывавшего у него сильных эмоций, а ныне превратившегося в персональную красную тряпку.
Энтони дожевал батончик и задумчиво посмотрел в сторону академии.
Ему на мгновение показалось, что в этот момент оттуда за ними кто-то наблюдает. Но он никого не увидел и отмахнулся от мыслей, граничащих с паранойей.
Несмотря на то, что на улице стояла весна, и всё оживало, зеленело, расцветало, Энтони ловил себя на мысли о том, что над их учебным заведением нависли огромные серые тучи.
*
Мартин опустил на столешницу полученные письма и отодвинул стул, стараясь действовать как можно тише, и не привлекать к себе внимания. Однако Трой всё-таки оторвался от созерцания экрана телефона, куда смотрел и до ухода Мартина, и, скорее всего, во время его отсутствия. Улыбнулся невидимому собеседнику – собеседнице, если Мартин верно определил человека, с которым общался Трой – и обратил взор в сторону одноклассника.
– Что там? – поинтересовался, отложив телефон в сторону.
Мартин заметил на экране сине-белый фон и окончательно утвердился в мысли, что Трой переписывался с Мишель.
Всё, как обычно.
С тех пор, как эти двое увидели друг друга, остальной мир перестал для них существовать, хотя, не лишним будет упомянуть, что первое время за внимание кузины Энтони сражались два человека.
Вторым, конечно, был Терренс, переживший оглушительное поражение, и на этой почве возненавидевший и девушку, сначала отвечавшую на его знаки внимания, а потом сделавшую вид, будто впервые кавалера видит. И соперника, оказавшегося гораздо удачливее.
Первая любовь обязана быть несчастной.
Это, конечно, не аксиома, бывают и исключения из правил, но для большинства людей заявление более чем актуально.
Терренс оказался в числе тех, кому не слишком повезло в плане чувств. Его влюблённость осталась безответной, а Трой отпраздновал победу, притом, что изначально ничего серьёзного в его действиях не было – исключительно игра и попытка повеселиться. Заключать пари они не стали, просто Трой бросил в разговоре, что может увести Мишель в два счёта.
И оказался прав.
Она об этом узнала гораздо позже, но приняла всё к сведению с непробиваемым спокойствием. Пожала плечами и удалилась к себе, как сама сказала, немного подумать о произошедшем.
Терренс, обнаживший перед ней всю неприглядную правду о природе чувств Троя, остался в гостиной в гордом одиночестве. Он продолжал стоять на месте, провожая Мишель взглядом, но она так и не обернулась.
Это стало вторым ударом.
Первый был нанесён во время празднования дня рождения Энтони.
Собственно, именно в преддверии этого праздника все стороны треугольника и познакомились. До этого им доводилось пересекаться разве что на страницах социальных сетей. Четыре года назад они столкнулись лицом к лицу.
Мишель действительно была красивой. Если не красивой, то миловидной точно. Светлые волосы, как и у большинства Кларков, независимо от того, к какой из веток фамильного древа они принадлежат, а глаза ярко-голубые, едва ли не синие, в то время как у Энтони и Рейчел они были карими.
И если в четырнадцать она ещё выглядела, как нескладный подросток, но при этом умудрилась очаровать сразу двух парней в компании, состоящей из четырёх человек, то теперь у неё, наверное, вообще отбоя от кавалеров не было. При таком раскладе было немного удивительно осознавать, что она продолжает питать симпатию к Трою. И большую часть свободного времени он проводит именно в общении с девушкой, обитающей в другой стране.
По правде говоря, Мартин с Мишель практически не общался, а она не замечала его. Им доводилось пересекаться, но это знакомство в их жизни ничего не значило, что Мартина нисколько не смущало. В отличие от Терренса, отчего-то вбившего себе в голову, что с этим поражением потерял свою единственную настоящую любовь.