Одной на миллион.
Этого захотела Кейт, а он не стал возражать, понимая, что в существующих условиях не имеет права голоса. Ему предписывается исполнять чужие желания, полностью позабыв о своих мечтах.
Вот он и старался, отрабатывая более или менее честно полученные деньги.
Единственное, что ему оставалось – это бессильная ярость и вера в то, что происходящее действительно сделает его счастливым, а не доломает окончательно. Верилось с большим трудом.
От аутотренингов, с которых он начинал утро, подолгу глядя в потолок, уже тошнило. Как и от сплошного лицемерия, заполнившего жизнь.
Раздавать советы было гораздо проще, чем решать проблемы, касавшиеся его напрямую.
То, что он говорил Мартину несколько недель назад, стоило бы спроецировать и на свою жизнь.
Почему-то не получалось, как Рендалл ни старался.
Он понимал, что обратной дороги у него нет. Выхода из сложившейся ситуации – тоже. Только, если он внезапно исчезнет из этого мира. Однако портал в мир параллельный никак не желал открываться. Рендаллу приходилось мириться с удручающей действительностью.
Казалось бы, у него всё отлично складывается.
От заключения брака его семья, несомненно, выиграет.
Он получит блестящее образование в любом из университетов – оплата поступит моментально, стоит только показать пальцем в сторону нужного учебного заведения, а потом построит карьеру в семейном бизнесе, получив максимальную поддержку со стороны обожаемого тестя.
Его родители тоже возьмут то, что как они считают, им причитается. Хотели они только одного – запустить руку в капиталы Бартонов, доступ к которым открывался исключительно после публичных выступлений, сопровождающихся формальными подписями и показательно нежным поцелуем на людях.
Рендалл должен находиться на седьмом небе от счастья.
Жена у него будет прекрасная. Красавица, умница и – притом – обладательница внушительных капиталов. Самая великолепная деталь её личности.
Болезнь, о которой никто ему до сих пор ничего не сказал, оставалась тёмным пятном в биографии потенциальной супруги.
Но разве такая мелочь может омрачить ему жизнь?
Рендалл придерживался точки зрения, что хуже не будет. Всё плохое, что могло с ним случиться, уже случилось. Теперь оставалось смириться с выпавшей участью и морально готовиться к свадьбе, пока другие люди занимались урегулированием организационных вопросов, напрямую связанных с проведением торжества.
Подготовка шла полным ходом. Родители – не только его, но и Кейт – желали поскорее увидеть документальное подтверждение союза, потому так торопились в вопросе выбора даты свадьбы. Только-только сдав экзамены, эти двое должны были пройти через ещё одно испытание на прочность – семейную жизнь.
Рендалл участия в организации свадебных торжеств не принимал.
Все понимали, что сейчас для него на первом месте находятся вопросы самореализации, а чтобы продвинуться вперёд, ему следовало сосредоточиться на учёбе и сделать последний рывок, оправдав чужие надежды. В последнее время ему всё чаще стало казаться, что мечты о получении юридического образования тоже вложены в голову кем-то посторонним, а его собственных мыслей не осталось вовсе.
Кейт энтузиазма, свойственного большинству невест, тоже не проявляла. Она не присылала Рендаллу длинные отчёты о проделанной работе, не рассказывала о том, как идёт подготовка. Просвещали его, в основном, родители. Словно не понимали, что ему наплевать, какой торт будет подан: хоть со сливками и украшениями из мастики, хоть шоколадный в глазури, хоть фруктовый с безе.
Ему все эти торты обещали стать поперёк глотки.
Было бы, наверное, забавно – сдохнуть на собственной свадьбе, в разгар торжественных мероприятий, подавившись угощением.
Иногда создавалось впечатление, что Кейт вообще на этот брак наплевать. Да и на Рендалла тоже.
Она улыбалась ему, но в глазах всегда был холод и отчуждение. То, чему девушки склонны придавать большое значение, Кейт не интересовало.
Первое свидание.
Первый поцелуй.
Первый секс.
Первое замужество, опять же.
Спустя несколько дней знакомства Кейт заметила, что после кратковременной связи с одним человеком не слишком-то доверяет мужчинам, предпочитая держать их на расстоянии. Тогда Рендалл не знал, о какой связи идёт речь. Теперь сомнений не осталось. Человеком, о котором говорила Кейт, оказался Терренс.
Надо же было пересечься с ним и здесь.
Услышав имя одноклассника от своей невесты, Рендалл впал в состояние, близкое к прострации, но постарался сохранить лицо, не выдав зашкаливающей растерянности и ужаса, окатившего ледяным дождём.
Задавая вопросы о причинах появления шрамов, он представлял себе многое, но… не такое.
Реальность постебалась над ним неоднократно.
И заставила почувствовать себя тем самым ничтожеством, которым нарёк его однажды Терренс, да так и продолжал именовать, не сворачивая с выбранного пути.
К слову, в последнее время они почти перестали контактировать, и это не могло не радовать. Терренс словно позабыл о существовании Рендалла и больше не пытался вывести его на открытое противостояние, окончательно сравнял с пустым местом и не замечал.
Рендалл вздохнул с облегчением, но лишь ненадолго. Обманчивое спокойствие, как ветром сдуло, и вскоре зародилось подозрение, что это всего-навсего попытка ввести противника в заблуждение, а когда он расслабится, Терренс перейдёт к боевым действиям и нанесёт решающий удар.
Каким он окажется, Рендалл даже представить не мог.
Вообще стоило признать, что в свете событий, связанных с заключением брака, он всё остальное воспринимал на несколько метров ниже.
Самую сильную боль ему, на данном этапе жизни, причиняла мысль о невозможности распорядиться судьбой по своему усмотрению. О необходимости подстраиваться под потребности родственников, ожидающих от него самопожертвования.
Несколько раз Рендалл задумывался о побеге.
Это же несложно.
Нужно только перестать бояться решительных шагов. Набраться смелости. Взять документы и поздней ночью уехать, не оставив записок. Выбросить телефон, отказаться от прошлого, поселиться в каком-нибудь маленьком городке и начать всё сначала. А родители пусть самостоятельно расхлёбывают кашу, которую заварили – его это уже не будет касаться.
Однако перед ним проносились воспоминания о грустных глазах матери, в ушах звучал голос отца, наполненный отчаянием, и Рендалл призывал себя к ответственности.
Он не мог так поступить с людьми, которые его вырастили и, в общем-то, старались сделать это хорошо. До недавнего времени жаловаться ни на что не приходилось. Ну… почти.
Желая убедить себя, что всё не так плохо, как кажется на первый взгляд, Рендалл обращался к истории браков, датированных старыми временами. Когда помолвка без согласия обоих будущих супругов считалась нормой, а договор о том, что дети сойдутся, заключался едва ли не после их зачатия.
Ему дали возможность познакомиться с Кейт и позволили попытаться найти общий язык, а не привели к алтарю и не заставили произносить брачные обеты, впервые увидев невесту лишь в тот момент, когда будет поднята фата.
Наверное, за это стоило быть благодарным современным традициям, далеко ушедшим от понятий, принятых институтом брака прошлых столетий, но Рендалла это мало утешало. Он часто пытался поверить в реальность той истории, которую без запинки озвучивала Кейт, когда её спрашивали о причинах столь поспешного брака, но… не верил. Он ловил себя на мысли, что все окружающие понимают, в чём кроется секрет. Кейт красноречиво говорит о любви, а люди читают по её губам иное слово – «деньги».
Деньги, деньги, деньги…
Чёртовы бумажки с водяными знаками. Бумажки, которых вечно не хватает.
Чем больше есть, тем больше хочется, а когда они исчезают, становится особенно тоскливо, а ещё холодно, голодно и некомфортно.