Рендалла не было, зато на кипенно-белом бортике бассейна отчётливо выделялось небольшое, ещё не успевшее потемнеть пятно.
Рендалл не выплыл. Он потерял сознание, наглотался воды и… тонул.
*
Пробуждение было не самым приятным.
Голова раскалывалась, а в носу поселился плотный запах лекарств.
Рендалл попытался вспомнить, что происходило с ним накануне, и память услужливо подсунула одно событие за другим, без заминок – по первому требованию.
Разговор, обжигающая боль от прикосновения шипов, полёт, растерянность и крайне неудачное приземление. Ещё одна вспышка боли, щекотка в области переносицы, когда в нос пошла вода, и темнота, сквозь которую до него донёсся испуганный крик Терренса.
Да, точно.
Они были в бассейне, снова вернулись к своей любимой теме, обсуждая её в сотый, а то и тысячный раз, а потом Терренс столкнул его в воду.
План оказался провальным. Вместо того чтобы охладиться и снова подняться на поверхность, Рендалл приложился головой и не смог сопротивляться той силе, что тянула его на дно бассейна.
В том, что выбраться удалось не без посторонней помощи, он не сомневался. Тут и к гадалке ходить не нужно.
Терренс понял, что натворил и бросился его спасать.
Странно, что не оставил всё, как есть. Ведь, если верить его словам, спал и видел нечто подобное.
И вполне закономерно, если принять во внимание собственную причастность к случившемуся.
Никто не захочет становиться преступником и пускать всё под откос. Особенно, если впереди ждут блестящее образование и счастливая жизнь, в которой нет места указкам со стороны родителей.
Повернув голову, Рендалл увидел человека, стоявшего рядом с окном. Из-за полуопущенных ресниц изображение было нечётким, немного размытым. Рендалл постарался сфокусировать взгляд и разглядеть посетителя в мельчайших деталях.
Тёмные волосы, школьная форма…
Сначала показалось, что это Терренс, но, спустя несколько секунд наблюдения, стало понятно, что своим вниманием его удостоил Мартин.
Он был ниже ростом и немного горбился, в то время, как Терренс всегда расправлял плечи и преподносил себя с таким видом, словно одним фактом своего существования делал миру одолжение.
С точки зрения Рендалла, решение приставить к нему младшего из братьев, шло на пользу ситуации. Он не знал, что сказать Терренсу, как отреагировать на его появление рядом. То ли оскорбить и послать ко всем чертям, то ли поблагодарить за последующее спасение, закрыв глаза на не слишком аппетитный факт.
Сам ударил. Сам залечил раны.
Хотя, к ним эта схема была неприменима. Представить Терренса в роли лечащего врача не получалось. Скорее всего, он вытащил Рендалла из бассейна и позвал на помощь. Этим его вклад в спасение ограничился.
Мартин чуть приоткрыл занавеску, смяв плотную ткань в пальцах, и наблюдал за происходящим на улице. Рендалл попытался понять, что или кого там старается высмотреть младший представитель семейства Уилзи, прикинул план академии, сопоставил одно с другим.
Отсюда можно было проследить за центральным входом, частично заглянув в окна директорского кабинета. Мартин смотрел туда, а Рендалл – ему в затылок.
Мартин почувствовал и обернулся. На губах не было даже дежурной, чуточку отстранённой улыбки, что принято демонстрировать каждому встречному, независимо от степени симпатии к его личности. Раздаривать направо и налево, приберегая искренние улыбки для других случаев и других людей.
Мартин выглядел встревоженным и не предпринимал попыток замаскировать нервозность. Он стремился отвлечься на рукав пиджака – выдернул пару ниток и теребил их с завидным рвением. Перехватив взгляд, направленный прямо на него, Мартин постарался успокоиться и сложил руки на груди.
Рендалл присел на кровати, слегка поморщившись. Разгладил край одеяла. Он тоже не знал, с чего начать разговор и с радостью отдал бы право первенства Мартину, но… Да, само собой, Мартин внешне слегка походил на старшего брата, но внутренне на порядок от него отличался. Там, где Терренс мог сходу найти сотни поводов для общения, Мартин тушевался.
Многие ошибочно полагали, что он заносчивый, потому не торопится заводить разговор. Рендалл знал, что это не заносчивость, а проявление стеснительности.
Потому или он сам начинает разговор, или они хранят молчание до самого вечера, а то и до следующего утра.
Оригинальностью слова его не блистали. Стандартно так, без выдумки.
– Привет.
Мартин кивнул в ответ, попытался улыбнуться, потерпел поражение в столь нелёгком деле и не стал дальше ломать комедию.
Рендаллу на ум с небольшим опозданием пришли слова Терренса, указывающие на степень родства с директором.
Сейчас было самое время подумать над тем, какой оборот приобретёт случай вопиющей безнравственности: получит широкую огласку или же, напротив, всё будет замято и останется в воспоминаниях, как несчастный случай с последующим героическим поступком старшего сына директора.
Что, если Мартин пришёл сюда просить о молчании? А потом, если фокус не пройдёт, появится Терренс и начнёт угрожать?
Так или нет?
– Помнишь, что вчера произошло? – спросил Мартин.
Рядом с кроватью стоял стул, но Мартин продолжал топтаться в отдалении, не решаясь подойти и сесть.
То ли совесть за проступок родственника грызла, то ли он, по своей глупой традиции, во всём винил себя. Не остановил, не удержал, не схватил за руку, когда Терренс покидал комнату. Вспоминая исповедь Мартина, логично было предположить, что старшее поколение вновь нашло способ сделать виновным его, обелив Терренса.
– В общих чертах, – уклончиво отозвался Рендалл.
– Расскажешь?
– Ты не знаешь?
– Знаю. Но мне интересно послушать твою версию. Всем интересно.
– Всем – это кому?
– Мне и отцу. Он говорил, что заглянет сюда попозже.
– Ты, наверное, должен был сказать ему, когда я приду в сознание? – предположил Рендалл.
И оказался прав. Пусть Мартин пока не ответил на поставленный вопрос, но по его лицу всё можно было читать, как в открытой книге. Минимум хитрости и изворотливости. Максимум откровенности и открытости.
Интересно, готов ли он вечно покрывать выходки брата? Или сам понимает, что тот иногда переходит границы, ослеплённый желаниями наказать тех, кто сделал ему больно?
Понимает, наверное. Не может не понимать. Но всё равно поддерживает, затыкая рот здравому смыслу.
– Мартин?
– Да?
– Расскажешь, что было после того, как я оказался в бассейне?
– Если ты хочешь это услышать.
– В противном случае, не стал бы спрашивать.
Рендалл поправил подушку и снова прилёг. В сидячем положении ему было не слишком комфортно находиться. Голова не кружилась, предметы и люди в глазах не двоились, не тошнило, но отголоски тупой боли напоминали о себе с завидным постоянством. Сотрясение мозга обошло его стороной, но постельный режим пока никто не отменял. Следовало отлежаться первое время и не рисковать лишний раз.
– Присаживайся, не стесняйся.
– Спасибо.
Мартин от предложения отказываться не стал и опустился на сидение.
Рендалл его не торопил, покорно дожидаясь, когда Мартин подберёт нужные слова и перескажет всё произошедшее после того, как один из участников событий, отключился.
Рендалл перевёл взгляд в сторону двери, прислушался.
В коридоре стояла звенящая тишина. В больничное крыло никто не совался. Не было ни шагов, ни приглушённых голосов.
Только дыхание Мартина, находившегося рядом.
Рендалл закрыл глаза, вновь вспоминая момент с окровавленным розовым стеблем, падающим на пол, и собственным полётом в бездну.
Всего лишь год назад Терренс дарил ему улыбки, а не убийственные взгляды.
Всего лишь год назад он, находясь в руках Терренса, захлёбывался собственным криком от наслаждения, а не от боли.