Враг стреляет!
Это всё меняет. Стрельба собственных батарей начинает чертовски бить по нервам. Вокруг ругаются.
– Так и думал, что чертов грохот от тяжелой батареи со временем не пойдет нам на пользу, – ворчит Гельхорн.
Райзигер собирается ответить, но тут снова раздается шипение, заставляющее его и товарищей кинуться вплотную к орудию. Взрыв! Миг спустя по траве черным облаком расползается зловоние. Больше никто не ругается. Чувство, словно ты в ловушке. Не можешь встать, потому что бессмысленно поднимать голову над защитным щитом. Не можешь шутить, как будто что-то застревает в горле. Пытаешься говорить, но и это не выходит, ведь удары уже настолько близко, что приходится снова и снова падать на землю.
Батареи оборвали огонь после первых ответных залпов противника. Это не заставляет его остановиться. Напротив, кажется, две его батареи начинают систематически прочесывать высоту. Вскоре они доберутся до 1/96. Ближе! Дальше! Дальше! Ближе! Снова ближе! Еще ближе!
Наконец, четыре взрыва бухают прямо на правом фланге их позиции.
У Райзигера болит спина. Гельхорн и Ян подползают к нему совсем близко и теперь грузно навалились всей тяжестью своих тел ему на плечи. Только когда они приподнимают головы, чтобы посмотреть на взрыв, становится немного легче.
Гельхорн дает краткие пояснения. Говорит сквозь зубы:
– Шестьдесят метров перелет! Черт, дьявольски близко кладут! Пригнись!
В тот момент, когда раздается очередная серия взрывов, между Гельхорном и Райзигером запрыгивает какой-то человек. Косятся вверх: лейтенант фон Шторк.
– Эх, если б мы могли стрелять в ответ! – говорит он дрожащим голосом.
Это немного успокаивает. Чувствуют: да, это было бы облегчение! Если б не эта вынужденная скованность! Если по вам стреляют, то в ответ надо разрешить стрелять. Ждать невыносимо! Но капитан пока не отдает никаких приказов.
Противник изменил тактику: сыплет беспорядочно с короткими промежутками, делая много одиночных залпов.
Одно облако за другим кружится в танце вокруг позиции. Спереди и позади, ближе и дальше, порой так близко, что на левом фланге четыре березы с оглушительным треском вместе с корнями взлетают перед орудием и со скрипом падают на бок.
Минуты тянутся всё мучительнее. Если б тоже пострелять! Расчеты орудий лежат на животах, вцепившись руками в траву, ждут приказа открыть огонь.
Наконец перемена: в бой вступает тяжелая батарея слева за 1/96.
Первый залп по врагу! Через две минуты следующий. И так выстрел за выстрелом.
Облегчение.
Противник машинально сосредоточивает огонь и переносит его дальше по склону, дальше от 1/96.
Теперь можно поднять голову. Можно даже встать на колени. Подумаешь, огонь уже совсем далеко позади, там, возле пехоты. Можно даже уже совсем подняться.
Фон Шторк идет к окопу связиста подчеркнуто медленными шагами. Буссе сидит, телефон возле уха.
Секунды спустя команда: «Орудия к бою!»
Возвращаемся к жизни. Теперь понятно, зачем мы здесь. По телефону слышно спокойные приказы оберлейтенанта. Целимся, заряжаем.
Батарея дает первый залп.
Лица у всех расслабляются.
«На двадцать восемь сто, неспешно, продолжаем огонь».
Слава богу, есть занятие!
– Хорошо ложится, – кричит Буссе.
– Но нужно хотя б видеть, куда стреляешь, – говорит Райзигер.
– Держи пасть на замке и наводи как положено, – отвечает Гельхорн. – Остальное не твое дело.
Приходит лейтенант:
– Райзигер, нет связи с капитаном. Бегом, залатайте линию! Возьмите с собой Йордана. Гельхорн, вы пока управляетесь сами.
Райзигер отправляется в путь вместе с Йорданом. С собой у них аппарат, провода и изолента.
Вжимают головы, бегут. Над ними со свистом пролетают вражеские пули. Но к этому уже привыкли. Это уже не так уж и неприятно.
Линию легко отследить. Ее проложили по веткам кустиков, торчащих по переднему краю.
Всё в порядке. Бегом дальше.
И вот они на открытом месте. Десять метров до подходной траншеи.
Йордан впереди. В прыжке показывает рукой:
– Поберегись. Матерь так, рвануло!
Он уже в окопе.
Райзигер застывает на миг. Дьявол! Впереди отчетливо клубятся кучи белого и черного дыма. Вся земля, что ли, горит? Ужас. Но нам, наверное, придется…
Прыгает за Йорданом, врезавшись в стенку траншеи.