— Драконьи ягоды? А, дошло, крупноплодник мелколепестковый, такие красные ягоды, настойка получается такого бронзового цвета, да?
Я чувствовал, как ему было страшно.
— Ты умрешь. Пусть не скоро, не через час, как написано было в старинном фолианте. Рана небольшая, но достаточная, — я отвернул голову.
— Ну, точно. У нас этой настойкой мажут ссадины малышам, чтобы всякую гадость убить. Щипалкой зовут. С детства премерзкие ощущения. Бр-р! Жжется, зараза, — дракон поморщился. — Ты, небось, еще в концентрированном виде ее на меч налил?
— Я не дам тебе противоядие, его просто не существует.
— Ой, сколько драконят были бы тебе благодарны за такое противоядие, но его, похоже, действительно не существует. Дедовские еще рецепты, — дракон снова поморщился.
— Ты получил свое по заслугам, и ты умрешь.
— Ты мне не веришь? Ты всерьез считаешь, что это яд? Где же вы вычитываете такие глупости?
Я ничего не ответил. Дракон вздохнул:
— Как же вы все-таки отстаете в развитии. Эй, что ты молчишь? Ты тоже принял какую-нибудь гадость? Средство против выпадения чешуи?
Я молчал.
— Ну, хорошо. Меня ты отравил, ты сам онемел, мы оба сейчас умрем… Можно, я умру рядом с тобой? Вот тут, на этой лужайке?
— …
— Вот смотри, я ложусь рядом. Сколько времени мы должны умирать? Час, день, месяц?
— …
— Только я больше дня умирать не смогу, я есть захочу.
— …
— Да ты не бойся, я людей не ем. Послушай, а чего ты все время молчишь? Ты меня пугаешь. А давай перед смертью простим друг друга, я тебя, честное слово, уже простил за эту дурацкую царапину и за то, что железяку свою щипалкой намазал. В конце концов, пощиплет и пройдет. И ты прости за то, что глупо острил по поводу твоей жены. Ты как-то на все слишком резко реагируешь.
Облака продолжали плыть по небу. Когда долго лежишь вот так, навзничь, и смотришь вверх, то приходит такое ощущение, что верх и низ меняются местами, тебя начинает притягивать не к земле, а к небу, и ты боишься упасть туда, в этот бездонный колодец, провалиться сквозь облака и улететь. Ты начинаешь цепляться руками за траву и обязательно закрываешь глаза. Это очень трудно — не закрыть глаза при таком падении вверх. Я старался не закрыть глаза. А потом небо с облаками закрыла драконья морда, почти целиком закрыла. Очень большая драконья морда с царапиной на нижней челюсти. Наверное, смертельной.
— У тебя что-то болит? — произнесла морда. — Может, я тебя чем-то задел? Физически? Страдаешь?
— Мне все равно, — сказал я и подвинулся в сторону, чтобы не видеть дракона.
— Что ты делаешь?
— Падаю в небо.
Дракон задрал голову и некоторое время смотрел прямо вверх.
— Облака, — сказал он, — плывут.
Потом снова устроился поудобнее.
— Какие все-таки сложные у вас, теплокровных, отношения. Как-то вы вечно возитесь, дуетесь друг на друга, недопонимаете, сходитесь, расходитесь, — он попытался показать передними лапами, как возятся и дуются теплокровные, — это все потому, что у вас очень горячая кровь. Она все горячеет, разгорается, закипает и — пуффф!
Дракон некоторое время смотрел на воображаемый пуфф, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону.
— Вы берете меч и идете драться с драконом. Кстати, — он оторвался от созерцания пуффа и снова воззрился на меня. — Кто тебе сказал такую глупость, что ее утащил я? То есть дракон?
— Какая разница?
— Да просто интересно.
— Это не имеет значения.
— Да ладно тебе. Скажи! Впрочем, а хочешь, я угадаю? Тебе сказали это в бродячем ярмарочном цирке, да? Я угадал?
Я отвернулся.
— Ага, попал! А что, классно задурить голову обманутому мужу! Все свалить на подвернувшегося дракона!
— Марта не могла меня обмануть! Потому, что мы были счастливы вместе, мы любили друг друга!
— И долго вы были счастливы вместе?
— Почти месяц.
— Месяц? А, да, целых тридцать дней!
— Тридцать два.
— О-о-о! Тридцать два! Это полностью меняет дело! Когда же вы пожениться-то успели, у вас это такой муторный процесс.
— В первый же день, потому что наша встреча, она была как озарение, как… — я замялся. — Я помню каждый из этих тридцати дней.
— Ах, я растроган, наверное, и каждый час, каждую минуту, ага-ага…
Я продолжил, не обращая внимания на ящера:
— От нашей встречи на представлении, когда она в свете факелов шла по проволоке…