— А драконы правда разумны, как люди?
— Разное говорят, — замялся Терентий.
— Как тебя мужики-то не боятся?
— Почему не боятся? Боятся, но привыкли уже, да и со скотиной всякое бывает, и самим лечиться надо, поэтому ко мне ходят. А так боятся, конечно же. Я потому и в стороне живу, чтобы не искушать никого.
— Это потому что ты «вести» можешь?
— И поэтому тоже, да и вообще колдунов всегда боялись. Гоняли. Спасибо батюшке твоему, что спокойно жить дает.
— «Вести» — это же как приказ дать, да?
— Да.
— Так вот и батюшка может приказ дать, его разве боятся?
— И батюшку твоего боятся, но это совсем другое. Когда тебе приказ словами дают и ты его делаешь, то это не страшно, а вот когда тебе приказа не дают, только смотрят, а то и вовсе не смотрят, а ты все равно делаешь, — вот это страшно. Когда не по своей воле что-то делаешь, это самое страшное.
— А я вот тебя не боюсь, честное слово, не боюсь!
— Это потому, Николай Петрович, что ты очень смелый, весь в батюшку своего, Петра Евграфовича. Тот тоже смелый — и на войне был, и здесь тоже смелый.
— Терентий, у тебя ведь детишек нет, возьмешь меня к себе в обучение, научишь, как колдовать и зверей «вести»?
— Так не могу я, маленький барин, кого угодно научить. Это надо в себе специальную силу почувствовать, тогда можно будет колдовством заниматься. А не чувствуешь силы, так никакое обучение не поможет, только фокусы какие, может, научишься делать. Это даже от отца к сыну не передается. Как кому повезет.
— Как же узнать, что сила у тебя есть?
— Все по-разному узнают. Ты, к примеру, маленький барин, приглядись к какой животине, ежели сияние вокруг нее увидишь, значит, есть в тебе дар, а уж сильный или слабый — это так сразу не узнаешь.
Николенька огляделся вокруг, увидел кур, роющихся около плетня, и стал внимательно присматриваться. Но никакого сияния вокруг них не увидел, только пыльные облачка из-под ног птицы. Мальчик вздохнул, очень уж хотелось показывать такие же фокусы, как и Терентий. Может, конечно, курица просто была глупой, навроде лягушки, о которой говорил колдун. Тот тем временем посмотрел на молодого барчука и остановил его, уже собравшегося возвращаться к дому старосты.
— Погоди, Николай Петрович, надень-ка на себя, — Терентий снял с себя камушек в форме сердечка, каким это сердечко любила рисовать Варвара, и протянул мальчику. — Это хороший амулет, от многого защитит, если что не так пойдет. Давно еще сам сделал.
— Да на меня маменька и так навешала украшений, как на девчонку.
— Все одно надень, не помешает.
Николенька надел протянутый ему камушек на веревочке, заправил за воротник рубашки и простился с колдуном до утра.
В деревне уже все стали размещаться ко сну, даже свернули обычное «снаряжение» доброй агапкинской настойкой у старосты: слишком серьезное дело предстояло и подниматься надо было затемно. Мальчик отговорился тем, что у старосты совсем не осталось места (и действительно — народу в его дом набилось, как семечек в огурец), и отправился спать на сеновал к Никифору. Это был даже не сеновал, а просто стог душистого сена под навесом, но ночи стояли теплые, почитай, самая жара установилась, так что ночевать на сене было одним удовольствием. Звезды заглядывали под навес, Николенька смотрел на них и думал о старых рыцарях, которые выходили биться с драконами один на один. Представлялось ему, как он с мечом в полных доспехах приближается к чудищу-дракону, почему-то двухголовому, хотя странно — с чего он взял двухголового дракона, они все или одноголовые, или трехголовые. Приближается, а дракон дышит огнем, и весь этот огонь от николенькиных доспехов отражается, как будто простой ветерок, потому что доспехи не простые, а заговоренные. И велит Рыцарь-Николенька дракону покинуть эти земли, и не может дракон ничего сделать. Тогда он подъезжает к дракону и сносит тому обе головы. А из смрадной пещеры (хорошее слово: «смрадной», подумал Николенька) выходит Варвара, и смотрит на своего спасителя, и не верит, будто этот мальчик смог такое совершить, что и великим героям не под силу. А великий герой, нет — а самый великий герой — подъезжает к Варваре и говорит… Но тут усталость мягкими лапками закрыла мальчику глаза и он уснул, так и не решив, что скажет спасенной Варваре.
Наутро суматоха возобновилась с новой силой. Все проверяли оружие и коней. Князь привез с собой какие-то особые крепостные винтовки, которые были, по его словам, необычайно мощные и из которых можно было попасть во что угодно с большого расстояния.