4
Я солдат. Мне обидно, когда остаётся один патрон, Только я или он. Последний вагон Самогона, нас таких миллион... Я солдат. И я знаю своё дело, моё дело - Стрелять, чтобы пуля попала в тело врага. Это радость для тебя, Мама-Война, теперь ты довольна? (Группа "Пятница" Я Солдат)
- А глушитель возьмешь? - Нет, - сказал, как отрезал, Ящер. Не по нраву ему был глушитель, подло это - стрелять исподтишка, втихую. - Отсыпь патронами. И к «калашу» магазинов пару. А еще - гранат. - Ты на войну что ли собрался, сталкер? «Солдат ответил бы просто: джихад, - и все. Никаких вопросов». Но Солдат остался наверху. - Просто зверья развелось... - Тоже своры боишься? Так положили свору. Один только пес слинял, так подохнет рано или поздно. Ящер не ответил. Закинул снайперку на плечо, рассовал боезапас по карманам. Можно и больше с торгаша получить, во как у него глаза заблестели, когда артефакты увидел. Но торговаться сталкер не любил, и барыгу терпеть не мог. Повернулся, поспешил наверх, скорее избавиться от тяжести потолка, давящей на голову. Возле бункера частенько устраивали ночевку проходящие сталкеры. Вот и сейчас дымил неподалеку отсыревший костер. Ящер притулился к дереву, так, чтобы и на виду, и вроде сам по себе. Вокруг глянул, высматривая Солдата. Не увидел. Закрыл глаза, но спать не хотелось - отоспался накануне в деревне. Только мысли всякие лезли в голову, как накопит, наконец, нужную сумму денег, чтобы сделать себе документы, и вернется на Большую Землю. Дом купит в деревне, на рыбалку ходить будет и за грибами, а еще собаку заведет или кошку... Если бы не Солдат, то и покупать ничего бы не пришлось... И документы, и дом - все бы и так было. Как их из рабства вытащили - не помнил, видно, на приходе был или совсем беспамятным стал к тому времени. Больницу тоже кое-как припоминал: писк приборов; кап-кап капельницы; Солдат кричит на соседней койке «Зачем это все? Верните меня назад! Я должен убить! Убить Хозяина! Суки-и-и»... После выписки он увязался за Ящером. А на «гражданке» все чужие, всех и всё Ящер забыл, словно только война и была в жизни, а до нее - выжжено солнцем пустыни, засыпано песком. Календарь на стене в магазине увидел и вздрогнул. Десять лет. Лежал дома на диване и все спал, спал. Проснувшись, не мог встать и засыпал снова. Солдата не видел, просто знал, что тот рядом. Пропадает в притонах, бухает или сидит на игле. Ворует и продает из квартиры вещи, водит сюда шмар и друзей-нариков, а Ящер просто не может встать с дивана и остановить это безумие, только в одном находя утешение. Что матушка и отец не дожили, не видят и не знают. И сам хотел умереть. Но Солдат уже все продал. Даже никудышного ножика не было в доме, чтобы вскрыть вечно зудящие вены... Старшина вытащил Ящера из этого дерьма. Старшина, как отец родной. Вошел в дом, растолкал: - Рота, подъем! И Ящер подскочил по привычке, вытянулся по струнке и обратно рухнул - не держали ноги. А Старшина прошелся по пустой комнате, где только диван и стол старый, заваленный ерундой. - Так. Это что тут у нас? - начал инспектировать поверхность стола, скидывая все на пол. Звонко упала на цемент закопченная ложка, следом шприцы, блистеры таблеток, упаковки ампул. - «Трамал», - прочитал и бросил следом. Наступил сапогом. - Что ж ты, Павел, в наркоманы записался? Не стыдно? Ты же советский воин. Герой. - Это не моё. Это Солдата. - И это? - Старшина держал в руке пакетик с чем-то белым, а Ящер как загипнотизированный смотрел на этот пакетик и не мог отвести глаз. - В унитаз, пожалуй, спущу. Унитаз-то хоть остался у тебя в доме? И Ящер полз за Старшиной по коридору, хватал за ноги, кажется, плакал, повторяя: - Нет! Нет! Не надо! Это Солдата! Он не может без этого! Нет! А потом больница опять. Кап-кап-капельницы. Протертые тапки. На соседней койке корежит ломкой Солдата... Снова Старшина явился: - Собирайся, Павел. Мы тут тебе контракт состряпали. Служба и не таким, как ты, помогает. Кордон. Казармы. Режим. Все знакомо. Все понятно. Только во время отбоя скулит пыльная буря: - Алла-а- а... Не заметил, как уснул под шепот песка. Дождь проливной разбудил, мокрыми пальцами залез за шкирку, поставил на ноги. Рассвело. Костер потух давно. Сталкеры разошлись кто куда. Ящер хлебнул из термоса все еще горячей воды. Натянул по самый нос капюшон, чехол водоотталкивающий на рюкзак, «калаш» поправил. Пошел. «Вот обрадуется Солдат снайперке. Скорей бы уж нагнал. Одному стрёмно». Датчик аномалий начал подавать голос, и Ящер сосредоточился на маршруте. Смотрел под ноги. Слушал лес. Ни о чем не думал. - Товарищ командир. Разрешите встать в строй? Ящер вздрогнул. Опять Солдат незаметно нагнал. - Разрешаю. Вот. Тебе, - снял с плеча снайперку, передал Солдату. - Значит, уже скоро. - Что «скоро»? - Джихад завершу. - А, опять ты об этом. Разговорчики. Тыл прикрой. - Есть.