Джульетта, немного замкнутая, самую малость избалованная, но энергичная, а со сверстниками властная и даже насмешливая девушка, была на три года моложе Ромео. Он долго добивался от нее сначала знакомства, затем дружбы и, наконец, любви. Первое время Джульетта его игнорировала, но он преследовал ее неотступно, хотя и ненавязчиво, стал привычной тенью. Эта пассивная, но неуклонно проводимая тактика достигла цели. И вот уже сыграли свадьбу. И вот уже "Гименей" в безбрежности космоса...
Чтоб ни грозило впереди,
Все беды перевешивает счастье
Свидания с Джульеттой хоть на миг,
С молитвою соедини нам руки,
А там хоть смерть. Я буду ликовать,
Что хоть минуту звал ее своею.
На следующий день Джульетте стало дурно.
- Это естественно, милый, - успокаивала она Ромео. - У нас будет ребенок. Вероятно, мы поспешили, но я так рада...
Дождавшись, когда Джульетта заснула, Ромео подключился к информационному блоку.
- Что с тобой, родной мой, на тебе лица нет! Успокойся, мне уже лучше. Все будет хорошо, поверь.
"Ангел-хранитель" продолжал бороться за жизнь Джульетты. И вскоре наступило улучшение. Но Ромео знал: чуда не произошло, это не выздоровление, а всего лишь ремиссия - отсрочка приговора. Рассудком он понимал: конец неизбежен и близок, а сердцем был убежден, что Джульетта поправится.
Через месяц болезнь вспыхнула вновь. Отключив "защиту от дурака", Ромео разрушил программный блок управления. Возвращение стало невозможным. К чему ему Земля, на которой нет Джульетты?
Потеряв управление, "Гименей" сошел с расчетной траектории и двинулся наугад в неисследованные глубины Метагалактики.
...Их разбудил голос аварийного информатора:
- Реликтовый ветер. Реликтовый ветер. Крайняя степень опасности. Крайняя степень...
Новая форма материи, получившая название реликтового ветра, была теоретически предсказана в конце тридцатого века Джудди Венслером, но еще ни разу не наблюдалась в действительности.
- Степень опасности бесконечно велика. Бесконечно велика... - бубнил информатор. - Рекомендации отсутствуют... Отсутствуют... Отсутствуют...
- Выключи его, - попросила Джульетта. - Иди сюда. Обними меня. Вот так. А теперь успокойся. Все будет хорошо, милый!
Ромео начал быстро сдавать. Джульетта, напротив, почувствовала себя лучше. Назавтра она была практически здорова. Ураганный лейкоз сник под встречным напором реликтового ветра: два минуса, перемножившись, дали плюс.
Когда Ромео умер и был аннигилирован, Джульетта пыталась покончить с собой, но помешал "ангел-хранитель", который, словно замаливая вину, ревностно контролировал каждый ее вдох.
Спустя сорок тысячелетий люди установили связь с еще одной внеземной цивилизацией.
- Ну как? - спросил Писатель.
- Все было совсем по-другому, - покачал головой Астронавт. - Они оба остались живы и возвратились на Землю.
- Типичный "хеппи энд"!
- Ну и что же? Разве в жизни так не бывает?
- В жизни бывает, - согласился Писатель. - Но в трагедиях Шекспира никогда!
РЕКВИЕМ МАРИАНСКОГО ЖЕЛОБА
Плотников, хотя и краем глаза, видел войну и с тех пор испытывал к ней ненависть. Он мог бы повторить слова Ле Корбюзье:
"Война - порождение нищеты и тщеславия - для меня бессмысленна".
Еще в начале, даже в середине века ученые не сознавали свою ответственность перед человечеством за будущее, перекладывая ее на политиков. Они как бы отождествляли себя с самой наукой, стоящей по ту сторону добра и зла, возвышающейся над низменными людскими интересами. Мол, раз наука чистая, то и ее жрецы незапятнанны...
Удобная позиция, но в высшей степени ненадежная: когда ученый говорит об открытии, позволяющем создать сверхоружие, ему внимают, как апостолу господа-бога; когда же, спохватившись, он предупреждает о гибельных последствиях, к нему оборачиваются задом. И оказывается нобелевский лауреат в положении соблазненной и брошенной девицы.
Вот почему "чистая наука" нередко по уши проваливается в грязь. Это она породила атомную бомбу, лазерное оружие, бинарный газ... Войны сопровождают человечество на протяжении всей его истории. Но у Тамерлана не было атомной бомбы! Даже воспользовавшись всем богатством знаний своей эпохи, он не смог бы уничтожить жизнь на Земле. А современный маньяк, пусть и уступающий интеллектом Тамерлану, может, была бы у него власть!
"Ученый сделал открытие, - думал Плотников, - внес вклад в общечеловеческую сокровищницу знаний, для которой не существует ни границ, ни замков. Ее единственный законный владелец - человечество. Потому что современный уровень науки, темпы научно-технического прогресса, наше сегодняшнее могущество достигнуты не одним человеком и не группой людей, а всем человечеством, к тому же многими его поколениями. И это могущество может оказаться в нечистых руках у кучки людей, а то и диктатора, как было в фашистской Германии.
Все же Алексей Федорович верил, что здравый смысл восторжествует, что кладовые оружия опустеют, и наука станет, наконец, по-настоящему чистой. Такое время наступит, обязательно наступит! Люди вырвут с корнем ядовитую поросль атомных грибов. Но сделать это ой как нелегко! И возможно, многие поколения будут расплачиваться за легкомыслие предков.
* * *
"Морями теплыми омытая, лесами древними покрытая..." - пели мы с Ленькой. Вернее, он пел, а я подпевал. У меня безобразно сиплый голос и... абсолютный слух. Поющая во время застолья компания доводит до головной боли. Ленька же с детства обожал петь. Голосом природа его не обделила, а вот слухом... Он провалился на вступительном экзамене в консерваторию и с горя подал заявление в самый непрестижный вуз - гидрокосмический институт. Туда шли исключительно неудачники, к числу которых принадлежал и я: мне крупно не повезло в одном деле...
На первом курсе эксплуатационного факультета мы подружились. Я пятью годами старше, но, если верить тестам, у нас идеальная психологическая совместимость. Это действительно так, иначе я бы не выдержал и минуты его пения, в котором все диезы были бемолями, а бемоли диезами.