7
Зачем поехал в партком, Назар и сам не знал. Ведь не жаловаться же на Джахангира. Разговор состоялся наедине, попробуй докажи что-нибудь. А кроме того, знал Назар, любое сказанное против Джахангира слово поднимет возмущение всей его многочисленной родни, которая не раз уже заставляла замолкать и не таких смельчаков. Все знали влиятельных родственников Джахангира, работающих на руководящих должностях в районе и области. Каждый год все их близкие и дальние родственники приезжали в Каратепе к девяностолетнему дедушке Кудрату-бобо, жившему у Джахангира, и на этих встречах присутствовали все совхозные руководители. Сам Джахангир постоянно проваливал работу на всех занимаемых руководящих должностях, но неизвестно в силу каких причин с тем же постоянством регулярно поднимался на очередную ступеньку совхозной административной лестницы. «Осталось стать главным агрономом, а потом — директором», — подумал Назар, представив на миг Джахангира в директорском кабинете с красным знаменем. Мелькнула догадка, что по-байски надменный Джахангир, всегда красиво и добротно одетый, не захочет мириться с обшарпанной кабинетной мебелью и выбросит ее вместе с фанерной подставкой под знамя. А знамя, наверное, распластает по стене, как уже делал в своем маленьком кабинете отделения, когда унаследовал переходящее совхозное знамя от своего предшественника.
Секретарь парткома Роза Ибрагимовна Муратова окинула поникшую фигуру Назара и сказала озабоченно:
— Что-то не нравишься ты мне сегодня. Температуры нет?
— Градусник дадите? — улыбнулся Назар.
— Дам. — Роза Ибрагимовна выдвинула ящик стола, показала градусник. — Что случилось? Рассказывай.
Муратова в свои сорок пять лет сохранила молодой задор; глаза ее всегда светились радостью общения, а задушевный тон располагал к откровенности. К тому же, когда-то она была классным руководителем Назара, и это позволяло ему быть с ней откровенным.
— Рано меня бригадиром поставили, Роза Ибрагимовна, — сказал Назар.
— Та-ак… — задумалась Муратова, сдвинув брови. — И как же ты пришел к такому выводу?
Назар пожал плечами.
— Не пришло мое время. Авторитета нет. Лет через десять, наверное… Институт закончу, поработаю. А сейчас, кто я для них? Мальчишка. Освобождать меня надо.
— Освободим и будем ждать, пока подрастешь? Завоюешь авторитет, станешь степенным? А мы еще на десять лет отложим создание безнарядной бригады. Только ведь авторитет завоевывается делами, а не годами, — покачала головой Муратова и стала строгой и деловой. — А ты ведь у нас не простой бригадир. И не просто работаешь, а выполняешь партийное поручение! Ты наш эксперимент, понимаешь или нет?! По вашему опыту будем создавать другие безнарядные бригады. Ну-ка, рассказывай, что произошло.
Назар онемел. Рассказывать про Джахангира — все равно, что самому облиться грязью и бежать из совхоза прочь. Нет, нельзя! Но как же с ним бороться? Да и только ли с ним? Вспомнился недавний случай, когда они получали солярку для тракторов. Кладовщик сунул ему подписать ведомость и ждал, что он подмахнет ее, как все, не читая. Назар прочел, сверил со своими записями и нашел расхождение всего-навсего в две тонны.
— Ну и что? — уставился на него кладовщик.
— Исправить надо, — сказал Назар с наивной непосредственностью.
Обычно спокойный, кладовщик словно взбесился, когда услышал об этом. Он вылил на Назара потоки грязных упреков в бесстыдной жадности, неуважении к старшим, говорил, что за сорок лет его работы ни один бригадир не проверял его записи, не опускался до такого крохоборства, чтобы лишать старика небольшого приработка. Назар попытался объяснить, что у них не такая бригада, где сорок лет можно воровать…
— Да провались ты со своей бригадой! — оборвал его разъяренный старик. — Кому она нужна, твоя бригада, если ты сам не живешь и другим не даешь жить! Иди вон отсюда. Из кишлака уходи!
Были и другие случаи, которые сейчас выстроились в ряд и показали Назару, что в совхозе не одному Джахангиру мешает их бригада. Но на это тоже не пожалуешься, понимал он. И вообще, получалось: напрасно приехал, оторвал секретаря от работы.
Муратова еще не знала точно, но чувствовала, что кто-то упорно создает вокруг Назара атмосферу недоброжелательности. Поначалу она думала, что все образуется само собой, когда бригада покажет свои преимущества и люди поймут принципы ее работы и такую непривычную для всех, но вынужденную непримиримость молодого бригадира. Теперь же, глядя на озабоченного и потерянного Назара, Муратова поняла, что пришло время активных действий.