— Вон он приехал с Джахангиром, — кивнула она на кусты. — Ты хочешь выгнать его из бригады?
— Это решит совет бригады, — поднялся Назар, услышав ненавистный голос Бекташа. Посмотрел ей в глаза и добавил: — И ты будешь решать.
— А ты не решай. И не деритесь опять, а то бинтовать здесь нечем, — усмехнулась она и, видя, что Бекташ направился к ним, метнулась за кусты, обошла их с другой стороны, чтобы не сталкиваться с ним.
Бекташ подошел к Назару, сверля его насмешливо-презрительным взглядом. Он был в новом костюме из вельвета в мелкий рубчик, в модных туфлях на высокой подошве, в руке крутил, держа за дужку, блестящие и, наверное, дорогие очки.
— Привет, бригадир, — сказал Бекташ, закрывая глаза темными очками, по Назар успел заметить, как покосился он в сторону кустов, за которые ускользнула Зина. Не подавая руки, он всем своим вызывающим видом говорил, что пришел сюда вовсе не приветствовать. — Вижу, ты времени не теряешь. Оформляешься, не отходя от кассы.
— Привет, — ответил Назар с такой же насмешкой. Поднялся со скамьи и встал напротив него. — О кассе — это ты о себе намекаешь? Из Тюмени пришла телеграмма, что задержали тебя за спекуляцию чесноком.
— За продажу! А не за спекуляцию. Разницу уловил? Так и дыши. А теперь я тебя буду спрашивать. Ты когда отстанешь от нес? Учти, в этих делах ты мне не начальник. Моя она! Я с ней первый начал…
— Первый — это, конечно, очень важно! — сыронизировал Назар. — Зина тут не в счет.
— А что? — выжидательно уставился на него Бекташ, и в его глазах притаился злой огонек.
— А то, что может она не тебя, первого, выбрать, а кого-нибудь второго.
— Тогда я тебе шею сверну, — кинулся на Назара Бекташ.
— Убери руку!
И вдруг между ними, раздвигая и расталкивая их по сторонам, поднялась фигура Шалдаева.
— Вы что?! Одурели?! А ну?!
— А чего он лезет… — пыхтел Бекташ.
— Без очереди, — добавил Назар.
— Какая очередь? — не понял Шалдаев, продолжая держать парней по разные от себя стороны.
— Жениться на Зине, — объяснил Назар. — Он первый занял, а я чтоб — за ним.
— Расходитесь! А то обоих женю по шеям! Иди, Назар, там Джахангир тебя зовет.
Назар послушно ушел, поправляя рубашку. Степан Матвеевич повернулся к Бекташу:
— А ты чего разошелся, франт?! Ишь разрядился! Сейчас судить тебя будем, понял?!
— Как это — судить?
— Натурально. Соберутся все — узнаешь.
Больше Степан Матвеевич ничего не сказал, ушел вслед за Назаром, а Бекташ подошел к Зине, она под навесом толкла в ступке соль. Зина оглядела его и улыбнулась.
— Здравствуй! Ты отца послала! — спросил Бекташ.
— Здравствуй. Я.
— Напрасно. Я бы ему дал! — хорохорился Бекташ. В новом костюме он был красив и знал это. — А они, правда, судить хотят?
— Правда.
— За что?
— За то, что уехал.
— Так мне же жениться надо. Знаешь, сколько денег потребуется! У нас на свадьбе весь совхоз будет гулять. А я еще машину хочу тебе купить, — бросил он как бы между прочим. И сдернул очки — посмотреть, как она отреагировала. — У нас в кишлаке еще никто из женщин не водит машину, ты первой будешь. Красиво?
Из душевой потянулись под навес мужчины. Урун Палванов, увидев Бекташа, обнял его:
— Вернулся? Наконец! Успешно съездил?
— Здорово, Урун-ака, — заулыбался Бекташ. — Привет, Вали! О, Талип!
Варвара Ивановна и Степан Матвеевич принесли кастрюлю борща. Пока все сосредоточенно ели, сверкая ложками, Бекташ с горделивой улыбкой рассказывал о своей поездке.
— В милицию забрали. Спекулянт, говорят. Откуда у тебя столько чеснока? У кого скупил? А зачем мне скупать, смеюсь? У нас — юг, не ваши болота. С одного гектара берем по сто тонн, а у меня только с двух грядок.
— Вот молодец! — восхитился Урун. — Бекташ долго слов не ищет.
— Не верят. Акт стали писать, чтоб забрать чеснок в коопторг. Тут я разозлился, говорю: что, у вас Советской власти нет?! Правительство законы издает, чтоб мы развивали подсобные хозяйства, а вы тут… Как попер на них — отпустили.
— А мы, думаю, спуску тебе не дадим! — отодвинул пустую тарелку Степан Матвеевич. Он закурил, откинул ладонью чубчик и посмотрел на Бекташа ясными голубыми глазами. — Обижайся или нет, только как же это получается? Земли взяли по верхней мерке, чтоб нагрузка на каждого была выше головы, а ты бросил все и уехал. Кто за тебя должен работать? Мы вот с Бабаяровым? Или они? — Он указал на братьев, хмуро сидевших за опустевшими тарелками. — Им бы к детям малым пойти, женам помогать, так нет, надо еще за тебя отработать. Молодым нашим, — посмотрел он в сторону Зины и стоявших за ее спиной Ойдин и Шарафат, — тоже хочется погулять, в кино сходить или еще там куда, а не могут, твою норму надо делать, и трясутся дотемна на тракторах. Когда болезнь — ладно, тут никто не застрахован. А ты ведь вон какой у нас богатырь. Значит, попросту плюнул на нас, раз уехал.