В четверть одиннадцатого, когда являлась Жаклин, Рональд сидел, зарывшись в бумаги.
— Все работаете, Ронни? Только не переутомитесь, — грустно говорила она и шла на кухню варить кофе.
Сразу после ее ухода Рональд складывал бумаги аккуратной стопкой, считал до 250 (за это время Жаклин удалялась на нужное расстояние от дома), а затем украдкой пробирался в соседнее кино. Там целый день крутили один и тот же шпионский детектив, и Рональд семь раз его посмотрел.
Ему не хотелось думать, принимать решения… Будь что будет!
И все же он ни на минуту не забывал о нависшей над ним смертельной угрозе. У себя в квартире, запершись на все замки, он был спокоен, но вне дома старался держаться поближе к самым людным местам. Однако поездка в полупустой пригородной электричке в Сент–Маргаретс была делом небезопасным. И Рональд, предательски нарушив джентльменское соглашение, вынудил Содового Смита сопровождать его. Рональд решил: если ему суждено погибнуть смертью героя, то пусть эта гибель (хоть и совершенно бессмысленная) произойдет в присутствии свидетеля, который сообщит Бакстеру Лавлейсу прискорбную весть…
Недолгая и невеселая жизнь Рональда в роли специального агента проходила еще более одиноко, чем прежде. До четверга он вообще видел только одну Жаклин, да Содовый Смит несколько раз приходил клянчить деньги. Но четверг оказался днем встреч со старыми друзьями. По дороге из кино после двух сеансов шпионского детектива он вдруг услышал оклик: «Рон!» — перед ним стоял Джок Мак–Ниш.
— Выпьем по такому случаю, Рон, — предложил Маш–Ниш, и они спустились в какую–то грязную пивную в полутемном подвале.
— Что поделываешь, Рон? — поинтересовался Джок за стаканом виски. Рональд начал уныло плести свою легенду, отлично сознавая, насколько неправдоподобно она звучит. Однако наивный шотландец принял все за чистую монету.
— Тебе повезло. — Он придвинулся ближе. — Слушай, ты не одолжишь мне двадцатку? Сижу без гроша.
Пришлось Рональду расстаться еще с двадцатью фунтами из своей быстро тающей казны.
— Рон, ты настоящий друг. Если тебе что понадобится — приходи. Ты меня всегда найдешь здесь И я в этих краях не последний человек.
Когда Рональд вышел из пивной, на улицах уже почти не было народа, но крепкое виски, выпитое с Джоком, придало Рональду бодрости, и он быстро шагал вперед, позабыв на время, что обречен. Вдруг рядом с тротуаром у входа в ночной клуб остановилось такси, и оттуда вышли полный элегантный мужчина и высокая блондинка.
— Мистер Бейтс! — воскликнула блондинка радостно. — Я вас узнала по макинтошу.
Это была Скромница. А мужчина был командор Солт.
— Привет, Скром… то есть Джина. Рональд, запинаясь, в первый раз назвал ее по имени.
— Киска, — строго поправил командор.
— Командор — поклонник Джеймса Бонда, — объяснила девушка. — Помните, там у него была Киска?
Командор Солт по–хозяйски обнял Киску–Скромницу–Джину за плечи. Рональд содрогнулся от ревности.
— Что поделываете, Бейтс?
— Мне, знаете ли, повезло. Я принял участие в одной викторине… Легенда звучала как заезженная пластинка, но, к счастью, тут вмешался шофер такси:
— Может, все–таки расплатимся, приятель? Или прикажешь торчать здесь всю ночь? Нахмурясь, командор принялся выговаривать таксисту за грубость, а Киска (или Скромница, или Джина) торопливо зашептала Рональду в ухо;
— Мистер Бейтс, он знает, что вы в чем–то замешаны. Он послал за вами «хвоста» в прошлый понедельник после скандала у нас в отделе. Вы весь день гоняли по городу и увернулись, и он догадался — что–то здесь кроется. Он прямо кипит…
Ей не удалось ничего больше сказать — командор закончил с шофером и позвал:
— Пойдем, крошка, а то мы опоздаем на первое отделение. Спокойной ночи, Бейтс, желаю удачи.
И они исчезли в дверях. Беспомощная, еле заметная улыбка, губы сложились, словно для поцелуя, — вот и все, чем наградила Рональда на прощание его любовь.
У него навернулись слезы на глаза при мысли о том, что он никогда больше не увидит Джину. Поезд замедлил ход; вот и Сент–Маргаретс. Здесь ему молча всадят под ребра безжалостный нож или столкнут на рельсы под колеса поезда.
Рональд вспомнил станцию метро Эрлс–Корт и то, что там случилось…
Его там снял уличный фотограф, и Рональд, плохо соображая от холода и с похмелья, не увидел в этом ничего особенного. И лишь много позже он с неприятным чувством стал искать в карманах карточку, которую фотограф ему всучил. Он нашел ее. На ней не было ни адреса, ни фамилии, только рдели красные буквы единственного слова: «СМЕРТЬ…»
Поезд дернулся и остановился. Рональд кинулся из вагона на перрон. Свисток, поезд отправился дальше. Тишина… На перроне никого, лишь какой–то толстый коротышка.
Удивленный и даже несколько разочарованный Рональд быстро пошел к выходу.
— Эй, Бейтс! Какого черта?! Вытворяешь невесть что! Содовый догнал его, когда Рональд уже вышел на улицу.
— Видишь, не очень–то легко от меня отделаться. Ты мне скажешь, куда идешь, или нет?
Рональд колебался, не зная, что делать. Он сам вовлек агента МИ–5 в эту идиотскую поездку, а тревога оказалась ложной, и теперь ему было неловко. Но все равно, опасность миновала, и теперь общество Смита могло ему только помешать.
— Послушай, но у меня действительно личное дело. Ну зачем тебе идти со мной? Мне недалеко.
И вдруг произошло то, чего он страшился. Две ослепительные вспышки! Два резких громких хлопка!
Рональд в мгновение ока схватил Содового за плечи, и они растянулись на мокром тротуаре.
— Берегись!..
Снова выстрел. Пуля просвистела у Рональда над самой головой, задев волосы. Единственным укрытием была стоявшая неподалеку машина. Он пополз к ней, таща Смита за собой.
— Ты что вытворяешь? Пусти, тебе говорят, тянешь в самую грязь!
— Пригни голову, дурак!
— Да ты взбесился! Это же фейерверк. Сегодня день Гая Фокса, дубина!
Содовый в гневе поднялся, стряхивая с плаща комья грязи, а потрясенный Рональд еще некоторое время лежал ничком.
2. События в пригороде
«Пятое ноября», — думал, злясь на себя, Рональд. Запах мокрой земли и пороха живо напомнил ему детство. Он брел по знакомым улицам (Содовый Смит не отставал ни на шаг), а вокруг шипели в кострах головешки, огненные колеса фейерверка угасали, едва взорвавшись, плакали в огорчении дети.
Рональд со Смитом шли дальше, и вдруг они увидели нечто странное и неожиданное — из–за угла, из переулка выбежал долговязый человек в одной рубашке, без брюк, а за ним мчался второй, низенький, размахивая мясным секачом и выкрикивая угрозы.
— Остановите его! Ради бога, задержите! — завопил долговязый, поравнявшись с Рональдом и Смитом.
— Давай его выручим? — предложил Рональд.
— Еще чего! Видел топор? И они двинулись дальше. Вдруг Содовый остановился.
— Я знаю этого типа.
— Какого? С топором?
— Нет, другого, без штанов. По–моему, он из особого управления. Они подошли к калитке дома № 29. У подъезда стояли двое юнцов.
— Сюда нельзя, — сказал юнец повыше. Ему было лет шестнадцать.
— Между прочим, я владелец этого дома, — сообщил Рональд не без важности.
— Ну и что? Здесь молодежный клуб . Старше двадцати одного вход воспрещен. Рональд заколебался, но дело решил Содовый Смит. Он схватил молодых людей за воротники и как следует тряхнул обоих.
— С дороги, или я вам головы поотрываю!
Юнцы отлетели в сторону. Рональд даже проникся к своему коллеге некоторым уважением. Они вошли в дом. Их ослепил свет мощной лампы без абажура, которая висела высоко под потолком. Дом ритмично содрогался от невыносимо громкой музыки. Пахло горьким, дурманным дымом. Рональд был человек неискушенный, но Содовый сразу узнал запах каннабиса. И музыка и дым доносились из гостиной — там, сидя на полу, несколько человек пили кока–колу и курили тонюсенькие сигареты, а посредине комнаты две девицы самозабвенно извивались в танце.