Кроум раскручивал карандашом пленку в ячейке под своим именем и с законной гордостью патриота думал про себя, что за страну, где так замечательно обстоит дело с внутренней безопасностью, тревожиться нечего.
Он вытянул хвостик пленки с четкой надписью: «четверг, 23 сентября, время 12.53-12.56, звонил Бейтс, предмет разговора – гольф», аккуратно срезал его серебряным перочинным ножом и намотал на ручку зонтика.
Без двух минут семь Кроум был на вокзале Ватерлоо. Он купил вечернюю газету и не спеша спустился по мраморным ступеням в сверкающую белым кафелем уборную. Заплатив четыре пенса, Кроум получил салфетку и одежную щетку. Он снял пальто, повесил его вместе со шляпой, зонтиком и портфелем на вешалку, завернул манжеты и с наслаждением погрузил руки в теплую воду.
Через три умывальника от него другой посетитель поднял голову и стал энергично вытирать лицо. Это был Рональд Бейтс. Кроум украдкой наблюдал за ним в зеркале. Рональд надел пиджак, подошел к вешалке, взял портфель Кроума и, громко топая, побежал вверх по лестнице на перрон. На соседнем крючке он оставил точно такой же портфель, где лежали 45 фунтов стерлингов в мелких засаленных купюрах.
3.
ИЗБРАННИК СУДЬБЫ.
Хаббард-Джонс с бритвой в руке застыл в волнении перед зеркалом. Лицо у него было наполовину покрыто мыльной пеной, но все-таки оно выглядело этим утром необычно.
– Я избранник судьбы, – звучно обратился он к своему отражению, и ванная откликнулась на эти пророческие слова мелодичным эхом.
Из спальни доносилось приглушенное хныканье и шуршанье. Скромница одевалась.
– Убирайся к черту! – крикнул он ей и снова погрузился в мечты об уготованной ему великой судьбе. 9.45. Понедельник, 27 сентября. Он твердо знал – наступил его день.
Его день. Быть может, этому дню суждено стать национальным – нет, всемирным! – праздником. Люди приколют на грудь значки с его портретом, и все усядутся за праздничные столы. «Что вы делаете в день Хаббард-Джонса? Едете куда-нибудь?» – «Нет, мы собираемся провести его дома, в семейном кругу, ведь для нас это священный день».
Хаббард-Джонс сделал над собой усилие и добрился. Уж если этому дню суждено стать днем его величия, нужно начинать его достойно…
Стуча каблуками, Скромница взбежала по деревянной лестнице, и вот она уже в конторе «Акционерного общества Футлус».
– Вы сегодня рано, – заметил Рональд.
В его словах не было и тени сарказма. Четверть двенадцатого – это действительно было рановато для Скромницы. Четких заданий отделу не давали, сотрудников нанимали бог весть по какому принципу, и поэтому рабочий день начинался поздно. Но добросовестный Рональд всегда являлся в девять, а сегодня и того раньше – он встретился в кафе с Кроумом, чтобы снова обменяться портфелями.
– Я приехала на метро, – объяснила девушка, усаживаясь на стол, за которым работал Бейтс, и, помолчав, добавила:
– Он меня все время обижает…
Рональду очень хотелось попросить ее слезть с фотокопий, аккуратно разложенных на столе, – это были снимки с двадцати страниц книги, которую он брал у Кроума, – он слышал, как хрустит плотная бумага, но не мог вымолвить ни слова, чтобы спасти плоды своего труда, он только смотрел на гладкое колено и белое-белое плечо. Скромница наклонилась к нему поближе:
– Знаете, что он сегодня утром болтал?
Рональд, в восхищении от ее красоты, лишь помотал головой.
– Он снова завел свою старую песню: мы отряд спецназначения, и сегодня особенный день, и все мы этого дня столько времени ждали, а сам он на пороге великих дел.
– Кто знает, может быть, так оно и есть. Поглядите.
Рональд протянул руку за фотокопиями, на которых сидела Скромница, и потащил из-под нее лист бумаги. Девушка вдруг вскочила, сбросила плоды его труда на пол.
– Ах, неужели и вы такой же, как все! – воскликнула она, бросилась в «святилище» и заперлась там на ключ.
Хаббард-Джонс приехал перед самым обеденным перерывом – он все утро отмечал в баре на углу «День Х.-Дж».
– Сэр, они действительно ведут странную игру, – сказал ему Рональд, как только шеф появился на пороге. – Вот посмотрите. Вы сказали, что сэр Генри упомянул какого-то курьера. И курьер должен был прибыть в лондонский аэропорт накануне этого заседания. И он прибыл. Но его машину по дороге в Форейн оффис [11] обстреляли. Курьер был убит, а мешок с диппочтой украден! – Рональд перевел дыхание. – И он не первый, – продолжал Рональд, но шеф бесцеремонно его перебил: