К вечеру меня разыскал Одинцов. Он дал команду прекратить поиски в «Рубине» и возвращаться в отдел.
— Думаю, что я ее нашел, — сказал он. — Пока вы «перетряхивали» дом быта, я послал Ганичева на предприятие, где работал Николаев, и поручил ему разыскать все личные вещи Василия Семеновича. Я считал, что за такое короткое время они не должны были бесследно исчезнуть, и не ошибся. Смотри, что нашел Ганичев в столе Николаева. — Одинцов не без некоторого торжества взял со стола и помахал в воздухе маленькой записной книжкой в голубой кожаной обложке. По краю книжки были вырезаны буквы алфавита.
— Вот на букву «С» — Суворова Наталья Ивановна. В скобках «Рубин». Я уже все выяснил: этот телефон установлен в скорняжной мастерской. Наталья Ивановна Суворова работает там заведующей.
— Видел ее сегодня, — сказал я, — лично видел и разговаривал с ней.
— О чем?
— Как о чем? Искал по приметам женщину, которая была на кладбище.
— Ну а она?
Я развел руками.
— А теперь поедем к ней и спросим ее, что она знает о Николаеве. Женщина с кладбища поехала в «Рубин». Николаев, прилетев из Саратова, не заходя домой, отправился туда же. И теперь вот записная книжка. Будем надеяться, что это не случайное совпадение. Ведь уж, наверно, Николаев записал ее телефон не для того чтобы сшить себе шубу. Но тогда Наталья Ивановна должна нам рассказать немало интересного. Кстати, мы еще раз спросим ее про женщину с кладбища. Действительно ли она незнакома с ней. А может быть, ты ей просто плохо объяснил?
— Куда уж лучше, — усмехнулся я. — Скорее, у нее есть причина скрывать свое знакомство с той женщиной в кожаном пальто.
— Я тоже так думаю. Поэтому едем.
На наши настойчивые звонки в дверь довольно долго никто не отзывался. Наконец щелкнул ригель замка. Дверь открылась. Одинцов сделал шаг в квартиру.
— Вам кого? — спросил молодой женский голос.
— Вас, — сказал Одинцов. — Здравствуйте, Наталья Ивановна.
Из-за широкой спины Одинцова я не видел в проеме двери, с кем он разговаривает.
— Наталья Ивановна — моя двоюродная сестра, ответила женщина. — Вы можете ее подождать, она скоро придет. Входите, пожалуйста.
Одинцов сделал шаг вперед. За ним в квартиру вошел я. Передо мной была высокая, красивая женщина. Если говорить честно, для нас с Одинцовым это не было такой уж неожиданностью, но все-таки мне потребовалось несколько секунд, чтобы перестроиться, ведь мы готовились к разговору с другим человеком. Одинцов не был тогда на кладбище и не видел ее, но он был сообразительным человеком. По моему лицу он мгновенно догадался, что нам наконец повезло.
— А ведь вы нам нужны больше, чем Наталья Ивановна, — начал я.
— Знаю, — спокойно сказала женщина. — Она мне уже все рассказала. Только вот зачем я вам нужна — ума не приложу. Да и сестра моя тоже теряется в догадках.
— Но если вам нечего скрывать и нечего бояться, тo почему ваша сестра ничего мне не сказала о вас? Я ведь описал вас достаточно четко.
— Да просто сразу не догадалась, что речь может идти о ее двоюродной сестре из Саратова.
У нас с Одинцовым перехватило дыхание.
— Вы, — спросил я, запинаясь, — Нина Борисовна Богатырева?
Теперь удивилась наша собеседница:
— Откуда вы знаете? Вы из Саратова? Значит, я уже стала преступницей во всесоюзном масштабе.
— Ну почему же обязательно преступница? — мягко сказал Одинцов. — Просто нам нужно поговорить с вами о человеке, ради которого вы приехали к нам.
— Вы имеете в виду Васю Николаева? Это был действительно очень близкий мне человек, и, наверное, я повинна в его смерти.
Мы переглянулись с Одинцовым, и это заметила Нина Борисовна.
— Он не смог пережить нашего окончательного разрыва. Быть может, я слишком много беру на себя, но, когда он волновался, его болезнь всегда обострялась. Ну а в этот раз причина для волнений была особенной.
— Знаете что, — сказал Одинцов, — так нам непонятно. Давайте все с самого начала.
— Пусть будет сначала, — покорно согласилась женщина, — хотя мне тяжело рассказывать. Да и вряд ли наша печальная история может представлять интерес для посторонних. Вы уж меня извините. Ну так вот. Познакомились мы с Василием Семеновичем пять лет назад во время одной из его командировок в Саратов.
У нас не было любви с первого взгляда, сначала мы просто подружились, насколько могут дружить мужчина и женщина. Потом он стал рваться в командировки в Саратов, да и я скучала в его отсутствие. Не помню уж, когда у нас зародилось серьезное чувство, но мы оба отчаянно сопротивлялись ему. Я никогда не забывала о том, что он был отцом и мужем. Я и сама пережила семейную трагедию, и мне не хотелось делать несчастной другую женщину да еще с ребенком. И он тоже боролся с любовью ко мне. Во-первых, он был очень честным человеком, во-вторых, по-своему был привязан к жене. Что уж теперь скрывать, мы были счастливы, но очень недолго, да и не могло быть иначе. Я повторяю, Василий Семенович был хорошим человеком. Он мучился угрызениями совести, страдал, переживал, клялся мне в вечной любви, однако сделать окончательный выбор был не в силах.