Нет, что-то общее в нас все-таки есть. Мы оба хотим распутать сложное дело или, скажем, поймать опасного преступника…
Когда начальник ОБХСС капитан Данцев познакомил меня с письмом председателя рыболовецкого колхоза «Коммунар», он сказал:
— Дело это серьезное!
Конечно, любое дело всегда начинается с каких-то загадок, непонятных деталей, но дело о хищении рыбы в рыболовецком колхозе «Коммунар» целиком состояло из одних предположений. Собственно говоря, и правильных предположений пока не было. Единственным фактом было ничем не объяснимое уменьшение колхозных уловов рыбы.
— Остальное узнаешь на месте, — сказал мне капитан Данцев. — Вместе с тобой пойдет Худяков.
Этого он мог бы и не говорить. Я бы очень удивился, если бы капитан вдруг забыл о Худякове. Вот уже почти год ни на одно мало-мальски серьезное дело нас не посылали друг без друга.
На следующий день мы встретились с председателем колхоза «Коммунар». Чтобы не привлекать к себе внимания, пришли не в правление, а к нему домой, оставив свой «газик» в километре от села.
Небольшого роста, еще очень сильный, несмотря на солидный возраст, переживший не один шторм, рыбак явно робел перед сотрудниками милиции. Он тщательно обдумывал каждый ответ, и почти все вопросы мы должны были повторять дважды. Ко всему еще председателю было стыдно, что он, бывший флотский старшина, участник двух войн, председатель колхоза, не в состоянии сам найти расхитителей.
— Да, письмо в милицию писал я, — сказал он. — Но вообще-то у нас не так уж плохо. В целом мы и в этом году сдадим рыбы больше, чем в прошлом, но могли бы сдать еще больше, да вот не получается. Две бригады у нас ничего, отличные бригады, а вот третья… Председатель немного помолчал, беззвучно шевеля губами, потом решился:
— Я не хочу ни на кого наговаривать, но, если по-честному, хитрющий старик этот бригадир Юргенс. У него вся бригада из одних родственников, он их всех и кулаке держит. Тут, конечно, моя вина, недоглядел…
— Ну а почему все-таки вы решили, что рыбу в колхозе воруют, — перебил его Худяков, которого явно раздражала медлительная, с длинными паузами и оговорками речь председателя.
— Я про воровство в письме не писал, — неожиданно быстро отреагировал председатель. — Точно это никому не известно. Только ведь чудес не бывает! Снасти у нас крепкие, сейнеры — лучше не сыщешь, да и опыта рыбакам нашим не занимать…
— А может, просто рыбы поубавилось в вашем озере? — спросил я его на всякий случай.
— Да нет, не похоже. Для одной бригады меньше, для других — по-старому?
— Ну ладно, вернемся к Юргенсу, — попросил Худяков.
— Мы его мало знаем, — подумав, ответил председатель. — Он здесь недавно работает, но дело знает, ничего тут не скажешь. В этом году, да и в прошлом заработки у него — не бог весть что, но живет он зажиточно: новый дом себе поставил, мотоцикл купил. После каждой путины устраивает со своей бригадой такую пьянку, что весь район ходуном ходит, как будто с его уловами есть чему радоваться. Мы уже его по-всякому прорабатывали, и на правление вызывали, и с бригадиров грозили снять, а он одно твердит: «Раз на раз не приходится. Если меня снимете, всю бригаду с собой уведу!»
— Ну что ж, — сказал я, вставая. — Исходные данные нам ясны. Что будем делать дальше?
Председатель колхоза поднял широченные плечи:
— Думаю, начинать надо с приемного пункта, да побыстрее, сезон наш через месяц заканчивается.
Можно было (и это был, конечно, самый простой путь) сначала тщательно проверить документацию, квитанции, приходную книгу. Можно было побеседовать с приемщиком рыбы, с рыбаками из бригады Юргенса, с самим Юргенсом. Но простой путь не всегда лучший. Мы сразу отвергли его, и на это у нас были весьма серьезные основания.
Во-первых, не хотелось оскорблять подозрениями и расспросами, быть может, абсолютно честных людей. Во-вторых, таким образом можно было насторожить истинных преступников и очень осложнить для себя дальнейшие поиски. На явку этих людей с повинной рассчитывать не приходилось, их обязательно нужно было схватить за руку.