— Все это так, — сказал я. — Но мы могли задержать его гораздо раньше.
— Мы же хотели узнать, кому он сбывает рыбу.
— Да так и не узнали.
— Теперь он от нас не отвертится, — усмехнулся Худяков. — Если, конечно, не докажет, что это не его машина. Только, по-моему, проще отказаться от собственного носа.
Нельзя было не признать, что владелец серой «Волги», бросив машину, принял единственно верное решение.
В городе его даже не стали бы догонять, а просто оповестили бы по рации все посты и задержали бы уже через несколько километров.
Мы подогнали задержанную «Волгу» к райотделу и сразу же поехали к Куликову.
Дверь нам опять открыл его сын, который уже так привык к нашим посещениям, что, ни о чем не спрашивая, сказал:
— Отца нет дома, если хотите, можете подождать в квартире.
Он ввел нас в комнату отца и сам устроился рядом на диване.
Я мало еще работал в милиции, но уже усвоил — обстановку, домашние условия очень много могут сказать о человеке.
Особенно важно помнить об этом именно нам, сотрудникам ОБХСС, — ведь мы в основном имеем дело со стяжателями, казнокрадами и расхитителями государственного имущества, то есть как раз с теми, кто неравнодушен ко всяким материальным приобретениям и может пойти на преступление ради красивой одежды, редкой мебели или дорогостоящих безделушек.
В этом смысле обстановка комнаты Куликова свидетельствовала, пожалуй, об обратном. Судя по обшарпанным обоям, выцветшему ковру, потрескавшемуся, залитому чернилами полированному столу, хозяина эти «мелочи» мало волновали.
Но еще больше, чем обстановка, меня удивил сын Куликова.
Высокий, худощавый, он был очень похож на отца. Но если в Куликове — старшем обращали на себя внимание энергия и решительность, то Игорь (имя свое он сообщил нам еще при первой встрече) производил впечатление человека инертного и безучастного.
Устроившись в углу с книгой, он углубился в чтение и, казалось, забыл о нашем существовании.
— А вы домосед, Игорь, — обратился я к нему. — Когда бы мы ни приходили, двери открываете нам именно вы.
— Такой уж мне достался печальный жребий, — отозвался юноша, — впрочем, вы должны быть этому рады, иначе как бы к нам попадали?!
— Ну-ну, не преувеличивайте, — вмешался Худяков, — неужели ваши родители действительно совсем не занимаются хозяйством и взвалили на ваши хрупкие плечи все дела по дому.
— Мама давно тяжело болеет, а отец редко бывает дома.
— Чем же он так занят?
Игорь внимательно и пристально посмотрел на меня:
— Он много работает. Впрочем, он мне не докладывает.
— У вас с ним неважные отношения? — быстро спросил Худяков.
— Нет, этого я не могу сказать. За исключением, пожалуй, одного случая, он никогда мне ни в чем не отказывал. Да я, в общем, редко о чем-нибудь прошу. Наверно, потому и не отказывает, что я редко прошу. А кстати, если не секрет, что он такое совершил?
— Это секрет, Игорь, — сказал Худяков. — Мы не имеем права пока вам ни о чем рассказывать.
А я в это время думал о том, что все сходится и что большая неуютная комната, весь ее неухоженный, заброшенный вид, грязная, давно посеревшая штукатурка, Пожалуй, подтверждают слова Игоря — интересы старшего Куликова находятся где-то очень далеко от семьи и квартиры.
Мы еще немного подождали Куликова, а потом позвонили в отдел и, дождавшись смены, поехали в учреждение, где он работал. Секретарь отдела сказала, что Куликов получает большую зарплату, но часто занимает деньги.
— И у меня не раз одалживал, причем довольно приличные суммы, и всегда обещал отдать на следующим день. Иногда действительно отдаст сразу, а бывает, что и задерживает на неделю-другую.
Однако у нас не было желания вводить ее в курс и поэтому Худяков успокоил ее, сказав, что милиции просто необходима консультация у Куликова по его предмету, а так как необходимость эта срочная, то не подскажет ли она, где нам его можно сейчас найти.
Секретарь отдела порекомендовала поискать Куликова в библиотеке или в санатории у больной жены.
Куликова не было ни в библиотеке, ни у больной у жены, ни дома. Оставив «Волгу» на шоссе, он, конечно, понимал, что за ним придут.