- В общем, Ларик, пиши: женщина Степанида, сорока пяти лет от роду, исчезла третьего дня из собственного дома. Накануне была ссора с мужем её или кого-то другого, с упоминанием кражи. Я всё верно понял? – обратился городовой к толпе. Та, хоть и с сомнениями, но закивала десятком голов.
- Если о человеке, то лучше написать не кража, а похищение! – вставил робко писарь Ларик.
Евлампий лишь отмахнулся: мол, пиши на свое усмотрение.
И тут он заметил некроманта, скромно стоящего в сторонке и с наслаждением любующегося представлением.
- Батюшка Авессалом! – Евлампий поклонился в пояс.
Что не говори, а когда тебя уважают так – приятно. Тем более, что некромант пришел сюда с целью выпотрошить сегодня этот городок и всех жителей в нем. Потом поднять – и снова вывернуть наизнанку.
- Что вас сюда приве…. – начал городовой и подавился словами, прочтя, вероятно, мысли гостя. На то он и полицейский служака, чтоб такие вещи по взгляду просекать.
Толпа в полной тишине расступилась, пропуская некроманта вперед.
- А привело меня сюда одно событие, - зловеще проговорил он вибрирующим голосом, от которого у всех кровь похолодела мгновенно, - по вашему профилю. Тоже, можно сказать, кража. И, надо же какое совпадение – опять третьего дня как.
- Вас ограбили, родной вы наш? – вскрикнула торговка Алевтина, и в голосе её явно скользили нотки испуганного недоверия.
И то верно, кто мог бы отважиться ограбить некроманта? Только самоубийца. Причем, не желающий потом возвращения к жизни.
- Что украли у вас, батюшка? – подобострастно поинтересовался, едва не заикаясь, Евлампий.
- Эликсир один, очень важный для меня, - пригвоздил его взглядом Авессалом, - три дня я сам пытался разобраться и дать шанс вору вернуть умыкнутое. Всяк способен сделать ошибку, но не дурак же, должен понять, что гибель всей деревни не стоит мелкого воровства.
Он обвел испепеляющим взглядом притихших людей, так, что даже бабка Фрося поняла: шутки кончились.
- Так вот я и пришел-то лишь для того, чтоб прилюдно объявить о конце света, который сегодня наступит в нашем деревенском городке для каждого из его жителей, без права воскрешения, – это некромант сказал спокойно, даже со скукой в голосе. Как дело решенное озвучил.
- Батюшка, свет ты наш, да за что? Что за эликсир-то бы, может быть, мы поможем отыскать?
- Это вряд ли, - зевнул Авессалом, - я не смог, а вы уж подавно не справитесь. А был это эликсир молодости.
- Да, поди девка какая умыкнула! – тетка Пелагея льстиво заглянула в глаза некроманту и содрогнулась от острого взгляда, пронзающего кишки, - мы прочешем каждый дом и найдем.
- Человека найти не можете, - махнул рукой некромант. Вокруг него воздух вдруг заискрился, пошел переливающимися волнами.
- Не губи, всемогущий! – началось массовое буханье на колени, остался стоять лишь Евлампий, побледневший, как стена позади, - нешто мы могли бы тебя обидеть кражей, ты же нас спасал всегда и помогал во всем!
- Ого! – донеслось от двери, - батянь, а что тут происходит? Массовое поклонение? Силен… куда бы не пошел, везде с почестями встречают.
- Гоша, ты не вовремя, - поморщился некромант.
- Не знаю-не знаю, - лавируя между коленопреклоненными, дуболом приблизился к хозяину и что-то ему на ушко зашептал.
- Вон оно как! - воздух перестал светиться, а в глазах некроманта заискрилась улыбка. И это было ещё страшнее, чем негодование, - спасибо, Гош. Действительно, ты вовремя. Ну что, люди добрые, экзекуция откладывается. Денек вам ещё дарю. Может сходить, с семьями попрощаться, помолиться, дела закончить какие. А к вечеру чтоб все собрались на местной площади, ясно? Кто не придет, того в каменную статую превращу, ну или во что моя фантазия подскажет.
- Ты, Федор, не печалься, - повернулся к нему некромант, - у каждого поступка есть свое последствие и за всё придется отвечать. Деткам-то объясни это. Ох, ты ж, «Федорино горе»… А мне пора, до вечера, люди добрые, до встречи.
Они с Гошей вразвалочку покинули участок
- У нас есть время, горожане, чтоб найти вора, - сипло проговорил Евлампий, - и я сейчас не о похищении говорю.
Когда в дверь робко стукнули два раза, Авессалом улыбнулся, как сытый кот, который мало того, что «приговорил» плошку сметаны, так у него ещё и мышка под лапкой придавлена-припасена.