Он отвернулся, уставился в сторону крутого обрыва, где так красиво трепетали подсвеченные желтым травинки и снизу доносилось журчание речушки. При этом бдительности не терял, расслабился напоказ, обманчиво.
- Авессалом, буду и я честна с тобой, - начала ведьма, и ему показалось, что голосок чуть дрогнул.
Она сейчас сама не понимала, что с ней происходит: то ли общая атмосфера природной красоты, то ли откровенность врага так подействовала, но ведьма больше не чувствовала злости, агрессии, гнева и желания сражаться.
Она даже, грешным делом, решилась приоткрыть правду…
- СТОЙ! ЗАМРИ! – вдруг рявкнул Авессалом таким голосом, что всё существо ведьмы замерло и волосы зашевелились. Она даже не успела сообразить, что делать и как сопротивляться заклятью остолбенения. Единственное, что почувствовала, что теперь находится в его власти целиком и собственной силы не хватит, чтоб изменить ситуацию.
Но некромант вдруг зашагал в сторону обрыва. Проследив глазами, Аксинья замерла теперь и внутренне. На самом краю, вытянувшись в струнку и передними лапками уже зависнув над пустотой, покачивался её окаменевший еж.
Авессалом подхватил его, и в это мгновение заклинание столбняка спало.
- Дурашка! – она чуть не разрыдалась, когда некромант передавал ей питомца, погладила мягкие иглы, ощущая, как бешено бьется сердечко в маленьком тельце, - ну куда же ты? Ведь не можешь пока!
- Что с ним не так? Понравилось падать с высоты? – усмехнулся невольный спаситель.
- Вообще-то он умеет летать. Умел, - поправилась Аксинья, - сейчас временно потерял такую способность, из-за травмы. Но всё пытается. Не уследила. Тебя благодарю.
Ей вдруг захотелось просто сесть в траву, ноги ослабели. Но ведьма мужественно подняла глаза, сверкнувшие в подступающих из-за леса сумерках.
- Что ж ты не можешь его вылечить?
- Выходит, не могу. Пока, - она тряхнула головой, - но очень скоро вылечу обязательно.
Авессалом понял, что именно сегодня боя не получится. Сейчас он не мог злиться. И она опустошена из-за переживания за своего ежа, который, как известно, птица гордая – чтоб полетел надо пнуть хорошенько. Но советовать не стал, черный юмор сейчас не оценит.
Поэтому просто развернулся и пошел прочь.
Чертова зверюга, сбила все его планы!
- Ну что, порвал на части и клочки развеял по закоулочкам? – такими словами встретил с порога сумрачный Гоша, а глаза его сверкнули.
- Не ожидал от тебя такой кровожадности, - удивился некромант, - с чего бы?
- С ними так и надо… - пробурчал Гоша, опуская голову.
- Ясно. Опять с Кларой поссорились? Что на этот раз?
Дуболом махнул рукой, отвернулся, отошел к печи, а уже оттуда «раскололся»:
- Ляпнул ей, что это я её окрыляю. А без меня она только крокодилицей и может быть. Но я ж съюморил! Она первая начала, про женитьбу намекать, что Петька, дескать, предлагает ей, а я нет…
- Бред, - резюмировал Авессалом.
- Да, неумно брякнул, - согласился Гоша, - но чего обижаться? На меня-то?! Не семи пядей во лбу и она это знает.
- Женщины… - задумался некромант, доставая склянки, - помиритесь ещё.
- Сказала: «ноги моей тут и крыльев больше не будет», зарыдала и убежала, - Гоша снова помрачнел.
- Будет-будет, куда денется. Надо будет, зов пошлем, как миленькая явится.
- Не хочу звать! – воспротивился помощник, - хочу по-честному.
- Твое дело, - пожал плечами некромант, манипулируя пробирками, спеша успеть к ночному ритуалу - не отвлекай. Лучше печь посильнее разожги.
Гоша страдал до утра, не спал, бурчал, ворочаясь на своем топчане. Некромант изумился, насколько изменился его этот непрошибаемый диковатый помощник, с момента, как у них с Кларой любовь началась. И мог бы помочь, связал бы этих двоих так, что и в вечности не разлучатся, но уперся Гоша: хочу без всяких этих магических штучек. Не знал, что женщины – существа малоадекватные, непредсказуемые… пусть теперь любуется, как оно у людей бывает. Насколько нервы выдержат.