Майор отпустил старшего оперуполномоченного и обратился к Ванину:
— Федор Кириллович, нужна ваша помощь. Поедемте со мной. Говорят, немцы пса хорошего бросили. Надо бы посмотреть.
— Слушаюсь!
Накинув поверх полушубка плотный брезентовый плащ, Ванин взял тяжелые рукавицы и вышел. Вскоре он вместе с Василием Афанасьевичем и его заместителем Павлом Яковлевичем Пешковым мчались на «виллисе» по направлению к Берберовке.
Было зябко и тоскливо. Пес поглубже упрятал нос в лапы и задремал.
Ему снилась блестящая черная машина, в которую он вскакивал, не дожидаясь приказа, кожаное сиденье у окна. Впереди садился хозяин — рослый и поджарый офицер гестапо, перед которым все вытягивались по стойке «смирно».
Пес и сам не раз оскаливал пасть при виде людей, бывших у хозяина в подчинении.
...Внезапно яркий свет фар надвинулся на него. Он вскочил, стряхнул с себя снег... Машина... У дома остановилась машина.
Пес завизжал от радости, запрыгал. Значит, все-таки хозяин вернулся за ним!
Хлопнула-дверца, скрипнула калитка, шаги... Но что это? Чужой? Он зарычал... Отступил назад и припал к земле. Кровь прилила к голове, шерсть стала дыбом.
— Ну зачем так? — ласково произнес рослый человек в плаще и постучал в закрытые ставни: — Есть кто дома?
За дверью зашлепали галоши. На пороге показалась Перепуганная женщина. Федор уже знал, что это жена бывшего полицая, ушедшего с гитлеровцами.
— Вот что, — сказал майор, — мы заберем у вас собаку. Как ее зовут?
— Та разве ж я знаю? — запричитала женщина. — Она ж немецкая. Офицера поставили у нас на жилье, он и привел кобеля. Нас близко к нему не подпускал. Слышала, все каким-то иностранцем его звал, а как, уже и не упомню.
— Пожалуйста, отстегните цепь и поводок передайте мне, — попросил Ванин.
Почувствовав свободу, пес бросился на человека в плаще. Но тот не испугался, не побежал, а только осадил его грозным «фу!» — что означало: немедленно прекратить безобразие.
Пес остановился, но не успокоился. Обнюхав незнакомца, он неожиданно снова метнулся к нему. У самого лица Ванина щелкнули клыки.
— Будь осторожен с этим фашистом, — в один голос предупредили Кошелев и Пешков, на всякий случай державшиеся поближе к выходу.
Многих собак повидал на своем веку Федор — хитрых и трусливых, злобных и коварных. Знал он, что воля человека подчиняла себе самое необузданное животное. И все-таки даже ему, опытному дрессировщику, было не по себе, когда злобные глаза овчарки уставились на него, а из горла вырвались приглушенные хрипы.
Ванин потянул за поводок, волоча упиравшуюся собаку. Но, приблизившись к машине, пес сам вскочил на заднее сиденье и занял место у окна.
Ванюша Клименко, невысокий коренастый крепыш, бросил руль и выскочил на дорогу, едва успев захлопнуть дверцу.
— Я не поеду, — обиженно бросил он, — эта скотина меня загрызет, а мне еще и пожить охота.
— Ладно, не трусь. — Проводник сел рядом...
Всю дорогу пес рычал. Федор успокаивал его тем же повелительным «фу!».
Его привезли в питомник. В разбитые боксы навалило снегу, пустые клетки с сохранившимися кличками бывших обитателей сиротливо хлопали дверцами. Некоторые из них наскоро залатали и здесь уже поселились овчарки Рено, Айрус и Джуля.
Завидев незнакомца, собаки исступленно залаяли. Джуля бросалась на клетку, хрипя и захлебываясь от злости, Рено и Айрус лязгали зубами. Собаки сразу возненавидели этого серого рослого кобеля с массивными лапами и с мордой, на которую будто бы нацепили черную маску.
А новичок тоже дрожал от ярости и готов был кинуться на врагов. Ванин едва удержал его.
Пса подвели к клетке и впустили в нее. Но в самый последний момент, когда новый хозяин уже хотел захлопнуть дверцу, он, изловчившись, рванул его за полу плаща...
На другой день рано утром Ванин был уже в питомнике. Из своей многолетней практики Федор знал, что стоит только потеряться, проявить неуверенность, собака сразу же это почувствует и тогда уже никакими силами не заставишь ее слушаться.
— Подожди, — сказал он, приближаясь к своему строптивому питомцу, — мы еще посмотрим, чья возьмет.
Пес, завидев его, медленно поднялся, потянулся и, взвизгнув, завилял хвостом. Но едва Федор подошел вплотную к клетке, он зарычал и бросился на решетку. Правда, не с таким остервенением, как вчера.
Ванин, как ни в чем не бывало, спокойно, взял поводок и жестом приказал: «Гулять»!
Упрямец радостно сорвался с места. Гулять он любил.