На оперативном совещании в управлении было объявлено, что из тюрьмы бежал опасный преступник, совершивший больше десятка ограблений и несколько убийств. Фамилия его Медведев. Работникам милиции роздали для опознания фотографии преступника. Было известно, что скрывался он где-то на Верхнем Дону.
— Разрешите мне съездить на ярмарку в Боковскую, — обратился Иван Блохин к новому начальнику управления Степану Ивановичу Коваленко. (Воронин к тому времени уехал на другую работу в Ростов). — Сдается мне, что Медведев непременно пожалует туда.
— Почему вы так думаете? — заинтересовался начальник.
— Во-первых, ему нужно приодеться, во-вторых, обзавестись деньгами. На ярмарке ему легче всего и то и другое сделать. В-третьих, ему кажется, что в людской толчее он меньше всего заметен. Значит, смелее будет действовать. А нам это на руку: быстрей обнаружим.
— Гм... Рассуждаете подходяще. Но ведь и вправду, в толпе его труднее найти.
— Вот-вот... Я ж буду не один. Афонин поможет, боковский участковый, активистов наберем. Всем фотографию покажу. А он ведь один, ему трудней.
— Ну что ж, действуйте, товарищ Блохин. Только будьте осторожны, преступник вооружен.
...В базарный день станица Боковская наводнялась крестьянами, не изжитыми еще барышниками, дельцами. Из разных мест съезжались люди, чтобы подороже продать, подешевле купить. Над базарной площадью стоял шум тысяч голосов, смешанных с блеянием овец и мычанием коров.
Блохин и его помощники, сменившие милицейскую форму на гражданскую, так же, как и все, приценялись к товару, спорили. Но глаза их непрестанно искали. Равнодушно и безразлично их взгляды скользили по лицам, не вызывающим никакого подозрения, задерживались на тех, кто хоть чем-то обращал на себя внимание. Час шел за часом. От толкотни и гама начинала побаливать голова.
На краю площади расположилось несколько кибиток цыган. Блохин направился туда. У кибиток шла оживленная торговля. Пестро одетые цыганки гадали, цыганчата выплясывали перед зеваками. Иван остановил свой взгляд на высоком широкоплечем казаке, разговаривавшем с чернобородым цыганом. Скуластое лицо, тяжеловатая челюсть, прямой нос. С фотографией как будто не схоже, но что-то знакомое проглядывает в его облике. Вот что: уши, своеобразный изгиб раковины уха...
— А ну взгляни, Павел, — показал он глазами Афонину на казака.
— По-моему, не он, — ответил тот неуверенно. — На карточке он костлявый, лоб высокий. А этот...
— Карточка старая, да и неудачная, может быть. Давай-ка все же проверим.
— Ни с того ни с сего будешь проверять?.. — засомневался участковый.
— Нет, сделаем так. Ты заходи сзади, стой настороже. В случае чего — сам знаешь... Я подойду спереди. А ребята пусть затеют проверку документов на коней у цыган. Поглядим, как он поведет себя. Понял?
— Понял, но не забудь: у него оружие.
— И ты не забудь. Для того и будешь за спиной стеречь.
Иван почти вплотную подошел к скуластому и стал ждать. С другой стороны приблизился Афонин. И вот раздался громкий возглас:
— А ну-ка, граждане, предъявите документы на коней. Мы из милиции.
Уголок рта у скуластого дернулся, глаза сузились, ноздри затрепетали. Но голос остался спокоен.
— Ну ладно, опосля договорим, — сказал он своему собеседнику и сделал шаг в сторону.
— Руки вверх, — произнес Блохин, наставляя наган.
Скуластый дернулся, рука его мгновенно скользнула к карману, но афонинская хватка оказалась крепкой.
— Спокойно, паря, не шебуршись, — почти ласково увещевал Афонин, заломив руку Медведеву (а это был он), в то время как Блохин вытаскивал из карманов преступника наган, нож и бритву.
На следующий день начальник милиции, выслушав доклад Блохина, поблагодарил его за хорошую службу и сказал:
— Объявился в наших местах дезертир. Займись этим.
Очередное задание... Может быть, мелкое и не очень заметное. Может быть, даже неинтересное. Но его надо выполнить так же добросовестно, как были выполнены предыдущие. Это работа. Это борьба. Борьба с врагами Советской власти продолжается, хотя и кончилась война. Пока ходят по нашей земле убийцы, воры, негодяи, подлецы, до тех пор милиционер будет бороться с ними, не щадя ни сил, ни самой жизни.
ЗА ВЛАСТЬ СОВЕТОВ
Павел постучал, услышал «да!» и переступил порог. За столом сидел небольшого роста, на вид лет тридцати, военный. Старую солдатскую шинель перехлестывала портупея. Это был сам Воронин, начальник окружного управления милиции — гроза бандитских шаек всего Верхнедонского округа. Вот уже три года, как Иван Николаевич бессменно руководил труднейшим участком. Человек бесстрашный, решительный, строгий, в то же время душевный и справедливый, а главное — кристально честный и неподкупный, он пользовался авторитетом в партийных, советских органах и среди местного населения.