Опустели Средние Чубурки. Ушли казаки — кто с красными, кто к деникинцам подался, а кто и вовсе без вести пропал.
Всякие вести приходили со стороны. Отец и сын Семенцовы храбро сражаются у Буденного. Погиб в одном из боев с белыми Петро Поддубный — хуторской кузнец, первый на селе парень. Не вернется домой друг детства Кости Колобова — Артем Иванченко, сразила его белоказачья пуля, когда защищал Подтелкова и Кривошлыкова.
Долго не слышно было ничего о Колобовых. А потом, вскоре после установления Советской власти, объявился на хуторе живым и невредимым Костя. Грамотных на селе — по пальцам сосчитать. А он показал себя вполне лояльным к Советской власти. Пристроили его к делу. Расторопный, толковый. И пошел Константин вверх.
Когда организовалась на Дону милиция, Константина Колобова назначили помощником начальника Ростовской окружной милиции.
Трудное то было время. Базары кишели спекулянтами, нэпманами, в городах орудовали многочисленные воровские шайки, а на дорогах — вооруженные банды.
Может, не ладилось у Константина с делом, может, что другое помешало, только неожиданно отстранили его от работы. Всякое говорили по этому поводу: одни о том, что, будто бы, с начальством не ужился, другие — не справился, третьи о каких-то махинациях упоминали.
А тут новые события отвлекли внимание обывателей: объявилась в округе банда «Червонный туз».
Дерзкие ее налеты на хутора и хуторские окраины, вооруженные ограбления и убийства наводили панический ужас на население, заставляли сбиваться с ног работников милиции. Бандиты похищали лошадей и оружие. Они имели с полсотни верховых, хорошо вооруженных людей.
Бандиты убивали советских активистов, продотрядовцев, громили комсомольские ячейки. Главарь банды был человеком жестоким и до крайности осторожным. Время шло, а напасть на его след никак не удавалось.
Тревожные сообщения продолжали поступать почти ежедневно:
«На железнодорожном перегоне Степная — Кущевка совершено вооруженное ограбление пассажирского поезда. Имеются человеческие жертвы».
«В хуторе Кутовом обстрелян продотряд. Четверо красноармейцев убиты, один тяжело ранен».
«Из коммуны «Свет Октября» угнан большой табун лошадей».
«В Азове убит секретарь хуторской комсомольской ячейки...»
Сколько еще человеческих жизней находилось под угрозой? Требовались срочные меры для обезвреживания банды.
Начальник Ростовского областного угрозыска Иван Никитович Художников был краток:
— Банда «Червонный туз». Слыхал?.. Займись срочно, Павел Феофанович!
Рыженко в раздумье листал тоненькую папку нового «дела»... Кроме двух рапортов да нескольких скудных показаний очевидцев, — ничего, что подсказало бы пути следствию. Разве что это вот... Павел перечитал наспех исписанный листок. Запись одного из свидетелей — пожилого крестьянина Свиридова. Разговор запомнился до деталей.
«...Мужик он из себя видный, крупный (это о главаре). Говорил мало. Больше плеткой указывал своим варнакам, что делать надобно. А так, вообще, по разговору видать, из образованных. Не кричал на нас. Не то, что его бандюги. Мы даже подумали, может, обойдется, может, ничего худого не сделают... А тут один из наших местных подкулачников шепнул ему что-то. Атаман аж в лице переменился. В мою сторону посмотрел и спрашивает так спокойно:
— А что, верно говорят, сын у тебя в продотрядовцах?
— А кто его знает, — говорю. — Разве нынче сыновья сказывают, куда они уходят?.. Не видали мы с матерью сына поди уже с полгода...
— Ишь, так и не видались? Ну, что ж, Сема, поучи его уму-разуму. Пусть знает, как детей воспитывать.
Подходит ко мне детина бородатый.
— Вставай, — говорит, — батя, лекарство примем. — И хохочет. — От насморку!
А в руках плеть. Всю спину, сучий сын, исполосовал. Мои ревут все, просят пощадить старика. А тот, «культурный», стоит и так ему вежливо:
— Ты, Сема, не увлекайся, конечно. Не до смерти, а так, для науки. Чтоб сам помнил нас да сыну заказал по чужим амбарам шастать!
Потом достал из кармана бумажку какую-то.
— Так, кто у нас тут еще проштрафился? Евдокимовы... Это, что в той крайней хате? Старшему плетьми можно, а сыновей — к стеночке. Заслужили, голубчики, — станичные комитетчики. А ну, ребятки, — говорит, — давай за ними!.. А потом вот этих, Сема...
И началось!.. Семерых мужиков хоронили мы к вечеру, когда ушла банда. Рев бабий стоял над хутором».
А вот протокол с показаниями телеграфиста станции Степная — Семенова:
«Ворвались под вечер. Начальник наш ругать их было начал, его сразу убили. Остальных — лицом к стенке.