— Чего бы вам по ночам людей беспокоить?
— Посмотрим, как вы живете, — сказал Климов, проходя в комнату.
Марфа и понятые вошли следом. Подвесив лампу, Марфа села на сундук и сказала:
— Как живу, спрашиваете? Как собака в конуре.
Кинув взгляд на стол, добавила:
— С горя самогонкой утешаюсь...
Климов промолчал и вместе с понятыми осмотрел комнату. Ему сообщили, что у Марфы находится гость. Куда же он делся?
Молчание Климова раздражало Марфу. Она с подчеркнутым презрением следила за ним, накручивая на палец кончики цветастой косынки.
Климов подошел к ней и попросил подняться. Марфа нехотя встала. Климов отодвинул сундук и увидел крышку лаза.
— Что там? — спросил он.
— Погреб. От немцев пряталась!
— Есть ли кто сейчас там?
— Никого!
— Берите лампу. Полезайте первая.
В погребе Климов включил электрический фонарик и увидел на бочке дымившийся окурок.
— А это что?
— За капустой лазила, курила...
— Куда ведет лаз? — строго спросил Климов, увидя в углу дыру.
— В сарай...
Климов понял, что допустил промах. Следовало бы ему взять бойцов истребительного батальона и заранее окружить дом Марфы.
Через три дня поздно вечером Марфа встретилась за огородами с рослым мужчиной в гимнастерке и хромовых сапогах. Она бросилась к нему с причитаниями.
— Погубит меня этот хромой. Откуда он взялся на мою голову, — говорила она, вытирая слезы. — Меня уже вызывали на допрос. У опера Климова видела тех женщин, которым продавала его вещи. Ты бы избавил меня от хромого. Надоел уж. И Климова боюсь. Уж больно дотошный.
— Где он сейчас?
— А вон в том домике, где огонь горит.
— Дело! Я его завалю там. Ступай домой да помалкивай!
Было уже поздно, когда Климов собрал бумаги и погасил лампу. Ему предстояло еще добраться до районного центра. Выйдя на крыльцо, он вдохнул свежий воздух. Ярко горели звезды, и на мгновение Климов залюбовался ими. Сбежав с крыльца, он повернул за угол дома и неожиданно получил удар по левой руке чем-то металлическим. От верной гибели его спас случай: он в этот момент поправлял на голове фуражку. Ударом ноги Климов отшвырнул от себя бандита и отступил назад, вытаскивая из кобуры наган. Тот упал на спину и замер. «Ловушка», — мелькнула мысль у Климова... Он оглянулся. Позади — дерево. И вдруг бандит взмахнул рукой, и в тот же миг о ствол дерева ударилось что-то тяжелое и отскочило. Раздался взрыв. Над головой Климова просвистели осколки. Недалеко лежал человек. Он был убит брошенной им же гранатой.
Звякнула щеколда, и на пороге появился хозяин дома.
— Что случилось? — спросил он испуганным голосом.
— Не пойму, то ли в меня метил, да сам подорвался, то ли на мину наскочил, — ответил Климов. — Не приближайтесь! Я сейчас позвоню в район. А вы не подпускайте никого, я скоро приду...
Под утро к месту происшествия приехали Перминов, следователь прокуратуры и судебно-медицинский эксперт. Климов доложил о случившемся. Перминов распорядился подогнать к воротам машину, чтобы фарами осветить двор.
— Счастливый ты, парень. Смерть мимо тебя прошла, — проговорил старик-эксперт.
Шли дни. С хуторов продолжали поступать сообщения о новых вылазках. Преступники действовали темными ночами, а где прятались днем, установить не удавалось. Одни предполагали, что бандиты скрываются в камышах на Маныче, другие — в лесах Придонья.
Прошло пять месяцев. Самойлов и Климов дружно жили и работали. Климов расследовал преступления полицаев, старост, атаманов. Самойлов же занимался в основном расследованием тех преступлений, которые совершались в районе уже после освобождения от немцев. Они помогали друг другу, поровну делили трудности военного года.
Однажды к концу рабочего дня Самойлова и Климова вызвал Перминов. Он сообщил, что между хуторами Старо-Кузнецким и Золотаревским только что упал фашистский самолет, подбитый зенитным снарядом.
— Я поеду с Климовым, а вы, — он обратился к Самойлову, — остаетесь в райотделе до моего возвращения.
Когда они подъехали к горящему самолету, наступали сумерки. Неподалеку под присмотром колхозников лежал раненый летчик. Перминов и Климов доставили его в штаб авиаполка.
Этот эпизод быстро забылся бы, но из штаба полка сообщили, что на допросе пленный летчик признался, что он успел перед падением сбросить на парашюте лазутчика. В сообщении выражалась просьба организовать розыск неизвестного пассажира.
...По правому берегу Дона среди кустарников по едва заметной тропинке рано утром пробиралось трое вооруженных людей в гражданской одежде.
— Тс-с, — остановился передний и показал в сторону. Под кустом боярышника спал человек в солдатской форме.