— Э, да у вас, видать, в доме праздник? — шутливо спросил я.
— Еще какой! Брат мой из Берлина приехал! Небось, уже и не помните? — радостно улыбнулась она. — Гость на порог, а в доме — хоть шаром покати. Вот сняла золотые серьги — и накупила...
— А кому же их продали? — спросил я, насторожившись.
— Старику, торговцу ванилином. Хотите, я вам покажу его? Идите сюда. — Она указала в сторону дощатого ларька. Я оторопел: это был тот «нищий», которому вчера хотел подать пятак.
Два дня незаметно наблюдал за стариком. Он стоял у церковной ограды, вытягивал костлявую руку с бумажными кулечками. Время от времени к нему подходили покупатели. Полная пожилая неряшливо одетая женщина, что-то нашептывая ему на ухо, укладывала на деревянный поднос новью пакетики и уходила прочь.
Подходили и другие подозрительные люди, и о каждом из них я собирался разузнать как можно больше.
Удалось установить личность старика. Им оказался Оскар Абас оглы. Он прожил в Ростове более двадцати пяти лет, состоял в незарегистрированном браке с некоей Ползунковой.
В горотделе полковник Козлов встретил меня словами:
— Прошло три дня. Докладывайте о скупщиках золота...
Я рассказал все, что узнал об Оскаре Абас оглы.
— Помню, старик привлекался за спекуляцию лавровым листом, но суд прекратил дело, — ответил полковник. — По-моему, вы понапрасну теряете время.
Я стоял на своем:
— Уверяю вас, товарищ полковник, старик Оскар — скупщик золота. Какого масштаба — еще не знаю, но кое-какие факты у меня уже есть.
— Ну что ж, — подумав, сказал полковник, — может быть, вы и правы.
На другой день Оскара на рынке не оказалось. К старику приехал гость с Кавказа, именовавший себя его племянником. Погостил он немного и собрался уезжать. Сам Оскар ходил на вокзал за билетом...
Вечером, сидя у открытого окошка небольшого старого домика, старик сосредоточенно разрезал старым ножом с деревянной ручкой книгу и делал маленькие бумажные кулечки, наполняя их ванилином, сахарином, душистым перцем. В расфасовке товара помогали ему жена и гость.
Было слышно, как все трое мирно беседовали, беззаботно смеялись, потом звенели чашками, пили чай с кавказскими пряностями.
Тщательно продумав план разоблачения скупщика, я доложил полковнику Козлову об обстановке. План был одобрен, и оставалось ждать отъезда кавказского гостя.
И вот мы на станции. Старик Оскар провожал невысокого молодого человека со смоляными гладко причесанными волосами, одетого в черный модный костюм. Старик поцеловал отъезжающего, а я тем временем незаметно запечатлел на пленку эту трогательную сцену.
Когда на перроне послышался прощальный свисток, юноша энергично вскочил с небольшим чемоданчиком в тамбур вагона и помахал старику на прощание платком.
Поезд тронулся. Я и старшина железнодорожной милиции поднялись в тамбур, вошли в первое купе. Там сидели полковник с женой, старичок с белой бородкой и средних лет женщина.
В соседнем купе находился тот, кто нас интересовал. Расположившись на нижней полке, он читал газету.
— Гражданин, предъявите документы! — обратился к нему старшина милиции.
Пассажир пожал плечами и неохотно достал из внутреннего бокового кармана пиджака справку, удостоверяющую его личность. В справке говорилось, что она выдана временно взамен паспорта.
— Значит, вы Гусейнов Ибрагим Абас оглы? — спросил старшина.
— Как записано...
— Справка не удостоверяет вашей личности! Нет ли при вас документа с фотографией?
Молодой человек продолжал настаивать:
— Я живу в Баку. Не верите? Запросите адресное бюро...
— Хорошо. Мы так и сделаем, а пока попрошу вас пройти со мной, — твердым голосом сказал старшина.
В Батайске мы сошли с поезда. А оттуда на автомашине перевезли Гусейнова в Ростов.
Обыск провели в присутствии понятых, в линейном отделе милиции. В протоколе появилась запись:
«Пятьдесят золотых десяток, двенадцать колец, три броши...»
— Гражданин Гусейнов, — спрашиваем его, — скажите, у кого из жителей Ростова вы взяли это золото?
— Я ничего не скажу...
Полученная из Баку телеграмма гласила:
«Гусейнов Ибрагим Абас оглы пал смертью храбрых в 1942 году на крымской земле».
Показали этот документ Гусейнову и он вдруг заявил: я не гражданин СССР! Арестовать меня вы не имеете права! Я протестую!
Через несколько дней Оскар вышел на рынок и начал продавать ванилин.
В одиннадцатом часу высокий человек в легких шевровых сапогах подошел к старику и что-то шепнул ему на ухо. Оскар явно заволновался. Он прикрыл салфеткой свой товар и поспешил домой.