«Потому что ты дурак!» — ухмыльнулся волк.
«Заткнись!» — посоветовал майор Грачанин и ловко наколол на зубочистку апельсиновую дольку.
Нежданчик успел сбегать к соседям и похвастаться «стеклянными фруктами» до того, как у Олеси начались схватки. Эвакуация в роддом прошла успешно — майор Грачанин вызубрил наизусть план «А» и действовал по пунктам: отправил Нежданчика к тете Станиславе, кинул сумку на переднее сиденье, Олесю усадил на заднее и помчался по почти пустым дорогам, отчаянно сигналя и жалея, что не взял на службе проблесковый маячок. По пути домой он жутко распереживался, позвонил теще, тете Станиславе и Душану, а когда добрался до Плодового переулка и забрал Нежданчика, зазвонил телефон, и его поздравили с тем, что он стал отцом.
— Как мы их назовем? — деловито спросил Нежданчик, узнав, что у него теперь есть два братика.
— Не знаю еще, подумаем. Олеся заранее не разрешала имена выбирать, говорила, что нельзя.
— Давай возьмем у Олеси книжку и какие-нибудь красивые имена поищем.
— Давай, — согласился Велько, отпер дверь и занес в квартиру тарелку с виноградом в карамели, с которой Нежданчик не желал расставаться. — Только учти, теперь нельзя будет шуметь как раньше. Когда малышей из роддома привезут, надо будет соблюдать тишину. Не кричать, пластинки слушать только в наушниках, молотком не стучать, и, когда катаешься, громко не сигналить.
Весь Плодовый переулок тем временем обсуждал, что двойня — несомненная милость Хлебодарной. А уж двойня в День Домочадцев — это почти как грузовик с божественными пряниками. Повезло Олесе. Надо же! Ленивица, сама квартиру не убирает и огурцы не закатывает, а богиня ей такой подарок сделала. Удивительно! За что?
И только кот, сидевший на дереве, прислушивался к разговорам престарелых шакалов и думал, что в этой милости явно видна воля Камула, который решил избавить свою паству от звука клаксона. Пусть не навсегда, пусть на время. Хотя бы на пару-тройку лет.
Заморский рецепт
— Прекрасно выглядишь! — похвалила Дарина, осмотрев Сусанну с головы до ног и пощупав лацкан строгого пиджака, напоминавшего форму. — Тонкая как тростиночка, при этом излучаешь уверенность в себе. Чепрак, наверное, лоснится.
— Не жалуюсь, — парировала Сусанна. — Ты тоже изменилась... шолчица, привыкшая командовать. Привыкшая к тому, что имеешь на это право.
— Много свечей сожжено с тех пор, как мы виделись в последний раз. Честно говоря, я не думала, что ты когда-нибудь сюда вернешься.
— Я и не собиралась, — Сусанна покосилась на двор родителей Дарины, суматошно мечущихся шакалят и котят разного возраста, и упитанного рыся, сладко спящего возле бочки с дождевой водой. — Как ты помнишь, мама торжественно отлучила меня от дома. Если бы в августе не пришло ее письмо с приглашением на Праздник Второй Жатвы, я бы не прилетела с человеческого континента — поверь, там полно музеев, концертов, фестивалей и развлекательных заведений.
— Она написала тебе сама? Тетя Виктория?
— Это было уже третье письмо. В первом она осведомлялась о моем здоровье и спрашивала, по-прежнему ли я не замужем. Во втором расщедрилась на подробные новости обо всех соседях — тогда-то я и узнала, что ты родила от беглого каторжника.
Дарина расхохоталась.
— А в третьем письме маменька сменила гнев на милость...
— Действительно, всего-то лет двадцать прошло!
— Семнадцать, — поправила Сусанна. — Когда она поинтересовалась, приеду ли я на праздник, я начала загибать пальцы, подсчитывая годы. И поняла, что прожила вне общины почти столько же, сколько в ней. Я уехала в восемнадцать. Сейчас мне тридцать четыре, вот-вот стукнет тридцать пять. Я отучилась в Институте Международных отношений, три года проработала в Поларской Рыбной Республике, два — на Ямале, и уже семь лет живу на человеческом континенте, имею дипломатический статус «персона гранта», дослужилась до младшего советника, получила медаль за вклад в развитие человеческо-оборотнических отношений. Ладно, признаюсь, медали выдали к юбилею открытия дипломатической миссии. Ничего особенного я не сделала. Работаю как все. Если честно, первым порывом было ответить маменьке: «Нет, не могу выехать в связи с ужесточением пропускного режима, всех люблю, передавайте всем привет». И я до сих пор не уверена, что отпуск в общине пойдет мне на пользу. Чувствую себя идиоткой, добровольно сунувшей лапу в капкан.