— Вкусно. Но готовить с такими усилиями и расходами... упаси Камул.
Сусанна и Казимир явились с прогулки поздним утром, на лапах. У волка на шее болтался бинокль на ремешке. Казимир с места в карьер подрался с Бартошем и Ярмилом, примеривающимся к содержимому кастрюли, победил и отогнал соперников. После этого гуляки, не перекидываясь, отправились спать в летнюю кухню, попутно утащив из корзинки самую крупную гроздь винограда.
В обед Казимир выбрался из летней кухни, занял у Гвидона тренировочные штаны, выклянчил пирожков у тети Виктории и соседей, стащил из кладовки баллон кабачков, доел лук с кусочками курицы и милостиво позволил Ярмилу и Бартошу обглодать уцелевшую часть кастрюли. После этого он исчез из поля зрения наблюдателей вместе с добычей, и ничем не радовал общественность до самого позднего вечера. Шакалица и волк убежали в сторону кукурузного поля в темноте, без бинокля. Потом вернулись к праздничному костру — уже на ногах — бросили в него два мгновенно сгоревших кленовых листка и удалились, не удосужившись вознести молитву Хлебодарной.
Наутро после Праздника Второй Жатвы Сусанна отбыла в аэропорт, сославшись на срочный вызов на работу. Казимир последовал за ней, оставив Гвидону заявление на отпуск и прихватив бинокль.
Через месяц удивленный Гвидон, получивший по почте заявление об увольнении, сказал Дарине:
— Ладно. Шпионаж. Святое дело. Но его назначили атташе по культуре! Мыслимо ли? Где Казимир, а где культура!
— Ну... навыки рукопашного боя у него на высоте. Как-нибудь не посрамит.
— Он и стреляет хорошо. А еще у него фотографическая память.
— С этого и надо было начинать, — фыркнула Дарина. — Повезло. И Сусанне, и Управлению Внешней Разведки. А культура как-нибудь переживет. Она и не такое переживала.
К Дню Изгнания Демона Снопа в Лисогорск прибыла посылка. Гвидону и Дарине достались плетеные тапочки, Светланочке — пальмовый веер с резной ручкой, а родителям Дарины — бумажник и кошелек из крокодиловой кожи. В записке, вложенной в тапочек, Казимир сообщал, что у них с Сусанной все хорошо, и карьера складывается удачно — его ждет повышение по службе.
— Как ты думаешь, они приедут в отпуск летом или осенью? — спросил Гвидон, обмахивая Дарину веером.
— Вряд ли, — ответила та. — Сусанна свою маму знает прекрасно, и понимает, что за такой короткий срок получить прощение за порчу кастрюли невозможно. Они приедут, в этом сомнений нет. Года через два или три. Когда растрата посуды немного забудется.
Сырница
— У людей — Масленица, у волков — Мясоед, у шакалов — Сырница, — объяснил Альме дядя Ромуальд, поправляя очки. — Граница зимы и весны.
— У нас есть Вороний праздник, — сообщила Альма. — Мы готовим угощение лесным духам и воронам, говорим с ушедшими предками. Это праздник наступления весны. Но он в середине апреля. А сейчас начало марта.
— Альма, дорогая, мы же не на севере, — напомнил дядя Ромуальд. — У нас все происходит раньше. На Сырницу прилетают ласточки и грачи. Мы внимательно следим за птицами, это очень важно. В этом году ласточки прилетели задолго до обычного срока. Это знак, что пора вывозить навоз на поля и огороды. Срочно! Люди и волки пекут блины, пьют, едят, жгут чучела, а мы, шакалы, занимаемся делом. Ты знаешь, что у нас много поговорок о навозе?
Альма замотала головой.
— «Клади навоз густо — не будет в амбаре пусто». «В поле навоз, в амбаре хлеба воз». Учти, навоз нельзя запахивать в землю ни в полнолуние, ни в новолуние — вырастет сорная трава. Лучшее время — последняя четверть луны. Нам повезло, фаза луны подходящая. Разложим навоз, посеем раннюю капусту — ее надо сеять сейчас, чтобы завязавшиеся кочаны не съели гусеницы — а потом устроим Разгуляй-Вечер, чтобы Хлебодарная видела, как мы радуемся началу посевной. И вот что я тебе скажу. Нам понадобится ваша помощь. Не твоя, Хлебодарная упаси, ты должна спокойно вынашивать котенка. Нам нужен Ларчик.
— А-а-а... — Альма замялась. — Вообще-то мы не очень умеем... никогда не сажали капусту. И, знаете ли...
Они очень хорошо жили. Ларчик был заботливым, сильным, осторожным. Никогда не кричал, и не то, что не бил, он на Альму даже ни разу в сердцах не замахнулся! Однако прямое взаимодействие с навозом могло бесповоротно изменить ситуацию. Ларчик ни разу не выражал желание сажать капусту, а про корову бабы Таси как-то сказал: «Молоко вкусное, но на пастбище так воняет, что хоть в противогазе в ту сторону ходи». Альма уважала стареньких шакалов, ценила их заботу и помощь, но предлагать Ларчику возиться с навозом не хотела. Надо было срочно что-то придумать.