На этом они расстались.
II
Отстояв вахту на элеваторе, Николай Иванович Дронов возвратился домой. В доме царило праздничное веселье. Собрались знакомые, друзья. Молодежь танцевала, гости постарше собрались на веранде, где был накрыт стол. Все ожидали хозяина и встретили его довольно шумно, весело, кое-кто уже успел приложиться к рюмочке.
Накануне 1 мая, на праздничном торжественном собрании, директор элеватора Майков объявил Дронову благодарность за бдительную охрану государственного зерна и вручил денежную премию. Вот и решили Дроновы пригласить к себе гостей.
Веселье продолжалось часов до двенадцати. Когда же гости разошлись, помогая жене убрать со стола, Николай Иванович еще долго шутил, пел песни, а потом лег и быстро заснул.
Вскоре во дворе громко залаяла собака, послышался скрип калитки. Взглянув на спящего мужа, Анна Петровна накинула платок и сама вышла во двор.
— Дронов дома? — послышался незнакомый мужской голос.
— А кто это?
— Его на элеватор срочно вызывают, — вместо ответа сказал незнакомец, темный силуэт которого едва можно было различить у калитки.
— А вы кто? — снова спросила Анна Петровна.
— Дежурный.
Вернувшись в комнату, Анна Петровна разбудила мужа.
— Коля, дежурный приходил, на элеватор зовут. Ироды, и в праздник-то отдохнуть не дадут, — ворчливо добавила она. — Вот пойду сама к Ивану Ивановичу! Что это за порядки!
— Мать, брось ворчать, — примирительно сказал Дронов и начал одеваться. — Может, заболел кто или еще чего. Не оставлять же объект без охраны!
— Эй, кто здесь? — крикнул Николай Иванович, выйдя из дома. Но ему никто не ответил.
Пройдя до угла Привокзальной улицы, Дронов повернул на площадь и пошел напрямик. Было темно, и только впереди, на вокзале, светились огни. Неожиданно сзади послышались торопливые шаги, и почти в тот же миг раздался выстрел…
В городе заканчивалось праздничное гулянье. Натанцевавшись в одном месте, два друга, Вася Ревень и Валерий Волков, решили, что им необходимо еще зайти в городской парк. Праздничные афиши гласили, что там всю ночь будет весенний карнавал молодежи. Однако побывать на карнавале им так и не пришлось: на площади они едва не споткнулись о смертельно раненного человека.
Пока один из парней находился около раненого, второй — побежал в милицию. На место происшествия приехали врач и оперативный уполномоченный уголовного розыска.
Дронов был доставлен в больницу.
Извлечь пулю, застрявшую в спинномозговом канале, врачам не удалось. Состояние Дронова все ухудшалось, и через несколько часов он скончался.
Расследование длилось около четырех месяцев, но не дало никаких результатов. Преступление осталось не раскрытым. Придется начинать все сначала, — думал Лавров, в который уж раз перелистывая материалы дела, тщетно отыскивая ответ на основной вопрос — кто убил Дронова, зачем, кому он мешал. В деле много лишнего материала. Например, к чему все эти показания о случайных пожарах, происшедших якобы от неосторожного обращения с огнем?
За два месяца в городе было четыре пожара: у начальника охраны элеватора Мокшина, старого коммуниста и друга Дронова; затем вскоре после убийства Дронова сгорела его хата; сгорели дома у жителей города Ивана Ивановича Мельника и у стариков Волошенко; и, наконец, пожар возник на самом элеваторе.
И еще, в деле фигурируют несколько анонимных писем, адресованных опять случайно к тем же — Мокшину, Мельнику, Волошенко и… Дронову.
«Да, многовато случайностей», — уже более уверенно подумал Лавров и решил, прежде чем вплотную подойти к следствию, еще раз поговорить с Давыдовым, тем более, что тот очень настойчиво предлагал свою помощь.
— Всем, чем смогу, помогу вам, — сказал Семен Сергеевич, когда они расставались. — Я это дело вдоль и поперек изучал, с людьми разговаривал, может, и сумею что-либо посоветовать вам…
В этот вечер Лавров и Давыдов засиделись допоздна. Склонившись над столом, они в который уже раз перелистывали обтрепавшиеся по краям листы.
— Я убежден, что пожары в домах Мокшина, Мельника и Волошенко и поджоги на элеваторе — дело рук убийц Дронова, — говорил Давыдов. — Обратите внимание на эти анонимки. Они написаны в стиле кулацких угроз двадцатых годов. Я-то это еще помню…
В одной из анонимок, адресованной покойному Дронову, на листке из тетради в клетку было написано со множеством грамматических ошибок: