Но, как говорит звонарь Либле, нет на свете такой вещи, которая осталась бы в Паунвере тайной.
Спустя несколько коротких зимних дней Бенно, младший отпрыск мастера-портного шагает к дому, возвращаясь из церковно-приходской школы – он получил две единицы, был поставлен в угол, и теперь зол на весь род человеческий. Бенно вперяет глаза в землю, словно свирепый бычок, хмурит брови, бубнит что-то себе под нос и вообще сейчас он чрезвычайно похож на своего старшего брата Аадниеля.
Проходя по деревне, он случайно бросает взгляд в сторону – и глазам своим не верит: из дома булочника выходит его собственный кровный брат! Что бы это могло означать? С тех пор, как там обосновались «эти девицы», семейство Кийров в ссоре также и с булочником и не покупает у него больше ни крошки, будь то хлеб или булка. И вот те на – из этого дома, как ни в чем не бывало, выходит Аадниель!
Ага, вот он замечает его, Бенно, съеживается и ну чесать в сторону дома, словно на закорках у него сидит сам дьявол! Нет, брат, тут дело нечисто! Взять, взять этого человека! Если он и впрямь покупал булку, пусть половину отдаст ему, Бенно, не то он, Бенно, придя домой, немедля расскажет обо всем родителям.
Бенно покрепче прижимает к боку связку книг, которую держит под мышкой, переходит на бег и через каждые пять шагов окликает брата: – Аадниель! Аадниель!
Однако Аадниель не только не останавливается, но даже и не оглядывается до тех пор, пока запыхавшийся Бенно не оказывается рядом с ним.
– Что ты летишь как угорелый и орешь? – сердито спрашивает Аадниель.
– Т-ты, т-ты заходил в дом булочника?
– Ну а если и заходил, что с того?
– Дай мне тоже булки!
– На, вот тебе булка! – Аадниель толкает младшего брата носом в сугроб.
Бенно поднимается, отстает от брата, грозит ему вслед кулаком и кричит:
– Хорошо же! Но запомни, дома я обо всем расскажу! Первым делом.
Так и шагают два братца на некотором расстоянии друг от друга в сторону деревни Киусна, оба – свирепые, словно быки. И все же младший брат разозлен сильнее, чем старший, чему есть свои причины. Во-первых, полученные в школе колы, во-вторых, стояние в углу – на всеобщее посмешище и издевки, в-третьих, штаны с истончившимся от катания на снежных горках задом, а теперь еще и носом в сугроб ткнули – без всякой вины! Такой скверный выдался день, хоть в лес беги! Но погодите, погодите! Он отомстит – по крайней мере Аадниелю, по крайней мере этому уже сегодня небо с овчинку покажется. Да, скажет он, Бенно, – брат умял по дороге целых две булки, а ему разорвал у штанов зад.
Внезапно Аадниель останавливается и, оглянувшись, машет брату рукой:
– Ну, иди, иди! Кого ты там дожидаешься?!
– Топай, топай! – отвечает Бенно, – я и без тебя дойду до дому.
– Подойди, кому я говорю! – рявкает Аадниель, топнув ногой, – не то я отлуплю тебя прямо тут, среди поля.
– Давай, лупи! Только сперва поймай. Ты вовсе не такой ловкий, как воображаешь!
При этих словах школяр отходит на несколько шагов назад и бдительно следит за братом.
– Подойди же, слышишь! – подзывает брата Аадниель уже с нотками примирения в голосе. – Мне надо кое-что сказать. Подойди, я тебе ничего не сделаю.
– Премного благодарен, господин хороший! Один тычок я уже получил.
– Нет, честное слово, я и пальцем тебя не трону. Просто хочу кое-что сказать. Не дури, ведь я не бандит какой-нибудь. Иди сюда… честное слово.
Братья еще долго препираются в том же духе, находясь на значительном расстоянии друг от друга, наконец, Бенно с опаской приближается к старшему брату, а сам думает: «Как бы он, бестия, не вдарил!» И не дойдя шагов десяти, спрашивает:
– Ну, чего тебе надо? Если начнешь бить, я побегу назад и такой крик подниму, что всё Паунвере сбежится.
– Да ну тебя, олух, я же дал честное слово. Подойди поближе и ответь, зачем тебе рассказывать родителям, что я заходил в дом булочника?
– А зачем ты меня толкнул?
– Да помолчи ты! Ну, двинул я тебе легонько, что тут такого. Вот тебе двадцать копеек – родителям ничего не говори.
– Бросай монету сюда!
– Ты что, сдурел?! Она же в снегу утонет.
Бенно несколько мгновений колеблется, смотрит на деньги в вытянутой руке брата, поворачивает голову в одну сторону, в другую, моргает глазами, затем опасливо приближается. Желание получить обещанное берет верх.
– Возьми же, возьми, дурень, чего ты боишься, – подбадривает Аадниель.
Наконец монета в руках у младшего брата, старший не делает ни малейшей попытки напасть на него.
– Ну, будешь теперь держать язык за зубами? – спрашивает Аадниель.
– Буду, только дай булки тоже.
– Булки? У меня нет булки.
– Врешь! Зачем же ты тогда заходил туда, к булочнику?
– К булочнику… к булочнику… Я… я заходил вовсе не к булочнику. Я…
– Куда же ты заходил? Покажи карманы!
– Смотри, если охота. Там у меня даже и крошек от булки нету.
Видя колебания и растерянность Аадниеля, младший брат внезапно наглеет. Он по-хозяйски шарит в карманах старшего и убеждается, что да – нету, действительно, нету. Но куда же в таком случае Аадниель ходил и по каким делам? Что он вышел из дома булочника – это Бенно сам видел, своими ясными глазами.
– Отстань же, наконец! Ходил, куда мне надо – это не твоего ума дело.
Ты получил двадцать копеек и будь доволен.
Вдруг Аадниелю приходит в голову счастливая мысль, он даже улыбается ей.
– Вообще-то, – он чуть ли не по-дружески опускает руку на плечо брата, – если ты такой любопытный, я могу и сказать. Видишь ли, Бенно, я заходил только в коридор.
– Зачем?
– Заходил подтяжки поправить. Пуговица расстегнулась, брюки сползли – что же мне еще оставалось делать? Не мог же я подтягивать штаны среди дороги.
– А почему ты это скрывал? Отчего не сказал сразу?
– Боялся, – Аадниель криво усмехается, – думал, вы с Виктором снова начнете меня высмеивать. Мне это не по нутру.
– Гм, – произносит Бенно, поглядывая снизу вверх на брата, который при этом смотрит куда-то в сторону. – Гм. А я уже подумал, что ты заходил куда-то в другое место.
– К булочнику, что ли?
– Нет, не к булочнику, не то у тебя было бы что-нибудь в кармане.
– Куда же еще?! – спрашивает старший брат, настораживаясь. – Если не к булочнику, то куда же?
– Туда… К Помощнику Начальника Станции и к Клодвигу.
Бенно опять смотрит на брата снизу вверх и крутит в кармане обретенную двадцатикопеечную монету – хитрый, как чертенок.
– Этого еще не хватало! Чего я там не видал! Ты что, рехнулся?
– Гм… Ну, ты вроде бы разок уже заступался за них.
– Вот дурень! Ну не дурак ли! Каждый человек дожен стоять за справедливость. Если я и защищал их от папашиной брани, это вовсе не значит, будто…
– Ну ладно! Только знаешь что, Аадниель, дай-ка, пожалуй, мне еще двадцать копеек, мне надо купить завтра книгу. Один парень из старшего класса продает, отдаст задешево.
– Врешь! Теперь ты наверняка врешь!
– Хорошо, – Бенно машет рукой, – считаешь, что вру – не давай. Так и быть.
– На тебе еще пятнадцать копеек, только оставь меня в покое. А дома держи язык за зубами – это я тебе говорю.
Братья продолжают путь к дому в молчании. Младший радостно позвякивает своим капиталом и мысленно подсчитывает, чего и сколько сможет он на эти деньги купить. Конфет, пряников, медового напитка, нож с белым черенком у соученика Пераярве… и, поди знай, что еще сверх того. Такой большой суммы у Бенно еще никогда не было. Первая половина дня прошла хуже некуда, зато вторая нежданно-негаданно удалась на славу.
Но, как говорит старая пословица, не хвали день, пока не легла ночи тень.
Едва братья входят в дом, как мамаша Кийр сразу же начинает ставить на стол еду. Но так же «сразу» они замечают, что лица родителей необычайно мрачны. Средний брат Виктор таинственно усмехается.
– Ну, Бенно, – строгим голосом спрашивает старый мастер, – расскажи, как прошел сегодня твой школьный день?
– Ничего, – школяр бросает учебники на кровать, – обыкновенно.
– Что значит – обыкновенно? Спрашивали?