- Вредное дитё, зачем ты швырнула о стену "АББА"!*
А нечего дитё предоставлять себе надолго! Даже, если оно вредное. Я и не замечаю, что пластинки ломаются. Сие делается без раздумий. Может, вольность недовольства требовательно пробивается ко мне? Не так-то просто быть в жилище вместе с другими большими. Те - друг на друга не очень похожи, но иногда обмениваются влечением. Оно самое неодолимо напоминает о бренности. А меня и без того всё время что-то угнетает, мне всегда становится кого-то жаль! Конечно, кого именно точно не ведомо, но это явно касается котиков в нашем дворе. Они такие бедненькие и несчастненькие, вечно голодные и пьют из лужи. Я тоже вижусь себе бедной и вдобавок разнесчастной, а славненьких котиков очень люблю, особенно, бегать за ними вприпрыжку, но ба-Мари не разрешает ловить их за хвостики и гладить шёрстку. "Паразиты! - вопит она. - Заразы!" - и отгоняет меня от котиков. А я всё равно глажу, начав остерегаться только после одного разгневанного полосатого, что сам, как следует, разметил линии своею лапочкою на моей ладошке.
- Счас, как вымажу всех зелёнкой! - разоралась тогда бабка на меня с котом, что еле успел отскочить от её боевого полотенца, и заодно целый двор. Не терпит она, видите ли, никого!
Вот мама с некоторых пор стала внимательной и даже жалела меня, "зайчика", так она говорила, когда читала из надорванной книжицы, обёрнутой в голубой целлофан: "Зайку бросила хозяйка, под дождём остался зайка!"* Какие были слёзы, страх какой! Одному остаться под дождём! А папа подарил мне плюшевого медвежонка, в чьём животе оказалась громкая рычалка - воплощение ужасов в устройстве невинной игрушки. Басистый рёв издавался при наклоне и в придачу отзывал впечатления от виденной из угловой каморки мохнатой головы. Нечто, похожее на медведя из леса, обитает там, у полки с книгами, ожидая момента меня напугать, когда я останусь одна, без ба-Мари и мамы рядом. К сожалению, не с кем о том поделиться, не умею и не могу толком поведать обо всём.
Чудо-чудище! Я видела коричневую образину, высовывавшейся из-за шторок, отделяющих каморку-крошку от всей комнаты. По-моему, медвежья голова умеет перемещаться, так как иной раз виднеется из кухни. Разумеется, со мною за компанию стал нервным папа. Однажды он не смог больше выдержать проведения манипуляций против моего испуга, как то: переливания воды через дверную ручку, пересыпания соли серебряной ложкой, окуривания меня сушёным чертополохом, напяливания моих одёжек наизнанку, невнятных заклинаний, произносимых мрачными бабками, то и дело приглашаемыми к нам домой по вечерам. Надо ж как-то начинать бороться с беспокойством нелюбимого дитяти, что не утихомирится никак! Правда, насчёт бабок тут перебор, потому что у нас уже есть ба-Мари.
В общем, решив, что я боюсь всего-то плюшевого мишку, отец убрал зловещую рычалку, оставив косолапому лишь безопасные опилки в пузе. Мне стало жалко кругленького и по-своему ни в чём не виноватого медведика, ведь папа зря его разрезал! Да и папу отчего-то делается жаль. А в каморке за шторками что-то водится, пусть мне никто и не верит. Не поэтому ли мне плачем плакалось раньше и плачется теперь постоянно. Ращение меня, вот незадача! Или как раз, задача для остальных: папы с мамой, бабушки Мари? Говорят, у меня и неродной дед есть: Демар зовётся (это от "Вольдемар"). Эх, а мне бы - просто котика да в нагрузку маленького братика!
Хотя, вокруг меня сейчас и этих перечисленных "за много" собралось, а значит: надо пробовать остаться, не торопясь обратно рваться в облака, граничащие с выходом на звёзды. Зреет-то осознание, вроде как с незнакомыми словами обращающихся и папиными с мамой разговорами из-за угла о том, например, что я непрерывно маюсь тоской и реву, потому что меня, наверняка, сглазили по фотографиям, которые Эса неосторожно показала на своей работе всяким злостным посторонним.
Глава 3
Глава 3-я: "Мечтай!"
"Ребёнка 'индиго' узнаешь по очень серьёзным глазам,
в которых читаются не только глубокая осознанность
происходящего, но и достаточно ранняя мудрость".
Стою так, словно навсегда ушла в себя, лишь взгляд мой направлен на окна. Здесь столько окон в многочисленных домах вокруг, что, кажется, вдали нет горизонта! А где-то он явно быть должен: зубчатой чертой, идущей вдоль лесных верхушек - так, вроде, рассказывал мне папа. Тут же один двор впереди: не очень удобный простор, негде спрятаться, и такие, как я, что просторы не любят, больше не попадаются. Перестав однако, копошиться по кустам акации (поиск и вылавливание милых котиков), я приближаюсь к группкам ребятишек, деловито снующим меж беседкой и песочницей. Верней, подхожу ко всем с радостной добротой, которую вряд ли получится заметить по моему виду, и собираюсь им раскрыться, а потом мигом передумываю и поворачиваю обратно, к акациям и котикам. Так что, добровольно не скажу я на полностью не осмысливаемом языке: "Давай играть, что ли!"