Читать эту книгу можно последовательно, действительно «день за днем», а можно обращаться к ее содержанию выборочно, имея в виду конкретное событие, такое как попытка большевиков захватить власть в начале июля 1917 или Корниловский мятеж. В этой книге нет обобщений и выводов, тем более что заканчивается она событием, после которого все процессы продолжились, только на новом витке. Поэтому и продолжение, надеемся, последует…
Январь
Суровые морозы, температура под минус сорок. Кажется, все застыло в ожидании перемен. Напряжение во многом определяет шок, вызванный убийством Григория Распутина. Продолжается министерская чехарда. Штюрмера на посту премьера сменяет Трепов, на смену ему – князь Голицын. Надежды на изменение Николаем II политического курса не оправдываются. В императорской фамилии созрела фронда. Коллективное письмо членов дома Романовых с призывом-угрозой «Ники, уходи». В армии и в обществе на ура принимают великого князя Дмитрия Павловича, участника убийства Распутина. На германском фронте последнее удачное наступление русской армии под Митавой. Царская полиция преследует активистов легальной проправительственной организации – Военно-промышленного комитета. Кризис отношений между царским правительством и представителями финансово-промышленной олигархии. Все фракции Думы практически находятся в оппозиции царскому режиму.
Международная конференция представителей стран Антанты в Петрограде. Последняя попытка союзников повлиять на ухудшающуюся политическую и экономическую ситуацию в России. Англия и Франция дают согласие на включение Константинополя (Стамбула) в состав Российской империи после победоносного окончания Первой мировой войны. Николай II решительно отвергает все попытки повлиять на его решения.
16.01
В этот день в 1917 году в России было 3 января. Страна жила по старому юлианскому календарю, расхождение с теперешним, григорианским, составляло 13 дней. Однако Новый год праздновали по старой привычке 14 января. Но влияние общепринятого в мире григорианского календаря ощущалось повсеместно. Газеты выходили с указанием двойной, через дробь, даты, в данном случае – 3/16, в деловой переписке, в письмах делали такие же уточняющие пометки.
Старой привычке исчисления времени следовал и французский посол в Петрограде Морис Палеолог, который в тот день писал: «Сегодня третий день нового года по православному календарю. Император принимает в Царском Селе поздравления от дипкорпуса. На дворе жестокий холод – минус 38 градусов. Лошади, ожидающие нас перед вокзалом, обледенели. До самого дворца не различишь ничего из пейзажа – все покрыто дымкой, пеленой инея». Что ж, пока дипломат едет на прием, как прелюдию к событиям 17-го года приведем то, что он писал в своем дневнике в начале той зимы, в ноябре 16-го: «…забастовали все заводы Петрограда. Ко мне на аудиенцию записался директор автомобильной фабрики “Луи Рено”, что на Выборгской стороне. Вы знаете, – заявил он, – что наши рабочие не принимают участия во всеобщей стачке. Но бастующие других предприятий окружили наш завод, крича “Долой французов. Довольно воевать”. Наши люди вышли к ним для разговора. Но им ответили градом камней и револьверными выстрелами. Один русский инженер и три француза-менеджера ранены. Подоспевшая полиция быстро убедилась в своем бессилии. И тогда городовые вызвали из близстоящих казарм два пехотных полка. Но солдаты вместо того, чтобы выручать завод, стали стрелять по полицейским. – По полицейским? – ошарашенно перепросил Палеолог. – Да. Упало много городовых и жандармов, началась свалка. В конце концов, послышался кавалерийский галоп, подошли сотни четыре казаков, которые налетели на пехотинцев-солдат и ударами пик загнали их обратно в казармы. Теперь порядок восстановлен». Какой, спрашивается, порядок? Это же ЧП из ряда вон! Прекрасно понимая это, Морис Палеолог тут же поехал к председателю Совета министров России Штюрмеру и взволнованно рассказал ему о происходящем. И что же последовало в ответ? «Штюрмер начал доказывать мне, что это эпизод, не имеющий значения, что ему уже обо всем доложили, меры для защиты завода Рено приняты. “Но ведь дело в другом – у вас войска стреляют по полицейским”. – “Да, да, – словно отмахиваясь, отвечает Штюрмер, – это важно, и репрессия будет беспощадна”».