А я его выбрал из-за репутации и профессионализма. Зачем? Ну, секрет ведь может быть не только у Льва. У меня тоже имеется. Мой секрет лежит в бардачке машины, погребенный под бумажными носовыми платками, пачкой жвачки и шоколадкой «Риттер Спорт» с марципаном.
Журналистское удостоверение.
***
Секс-машина весит как слон.
На двенадцать у нас сегодня Валентин Олегович, он по ролевушкам, а на два тридцать – Петечка, он как раз по машинам. Только в прошлый раз Петя-Петушок так разошелся, что в кранты ускакал нашего стального коня – пришлось мне тащиться и сдавать «Казанову-2000» в ремонт быттехники. Я-то думал, столько всего перевидал, краснелка уже закалилась, а вот ведь.
Но пока наш ударник дилдового труда восстанавливается в заботливых руках бородатого ремонтника из дома быта «Изумруд», придется искать временное решение.
Лев как раз дал номерок…
– Анна Астаховна? Здравствуйте, это Белкин вас беспокоит, от Льва Альбертовича. Да, я по поводу секс-машины. – Прощально киваю ковыляющему к выходу клиенту. Хорошо его Лев обработал: идет осторожно, щеки горят, дрожащими пальцами не с первого раза застегнул пиджак. Зато улыбка по-новогоднему счастливая, аж завидно. – Ага, я бы сам подъехал через часик и забрал у вас машинку. – Хлопает входная дверь. Из темницы шуршат аккуратные шаги. – Да, на вечер, сколько это выйдет?
Я записываю нолики, а над плечом у меня гневно сопят. Лев вырывает трубку.
– Госпожа Виолетта, ты совсем совесть потеряла? Ну Саня у меня щегол, но, думаешь, я не замечу? Давай, короче, по-дружески, в половину. Ай, не ной, у тебя расценки вдвое выше. Ладно-ладно, должен буду… – Он стоит у окна, прижав телефон к уху плечом, а сам протирает стек влажной салфеткой. Вверх-вниз по гибкому кожаному хлысту. Руки породистые, невозможно не залипнуть взглядом. – Кстати, как там у тебя любитель выхухолей? – Хмыкает. – Ну, все бывает в первый раз, госпожа Виолетта, хорошо в мехах будешь смотреться… – Слушает, потом хмурится. – Когда? Во сколько? Слушай, я бы еще пошел на манч, там все прилично, но тусы эти тематические в клубе, где сплошной разврат… – Салфетка замирает, Лев молчит. – Он будет, ты уверена? Приедет специально? Черт… Ладно, я подумаю. Ага, бывай.
– Ты с Анькой осторожнее, – говорит он, возвращая трубку. – Она та еще лиса.
Он говорит еще – что женщинам в бизнесе коммерческих доминантов проще – сплошной сексизм! – но я слушаю вполуха. Все думаю, кто же это будет на вечеринке. Никогда еще не видел, чтобы у Льва так блестели глаза.
***
Костюм Красной Шапочки размера икс-икс-эль в магазине хрен найдешь. Но Валентин Олегович хорошо платит, все пошито на заказ.
– Сюда ногу, – говорю я, протягивая белые кружевные панталоны нужной стороной.
Валентин припечатывает убийственным взглядом:
– Если ты думаешь, я женское надевать не умею…
При накачанном теле у него аккуратные темные кудри, длинные ресницы и очень яркие губы, так что рюши смотрятся не смехотворно, а весьма даже модельно. Особенно на этих красивых мускулистых ногах, он вроде спортсмен – то ли конькобежец, то ли биатлонщик, клиенты не любят трепаться, я даже не уверен, что он на самом деле Валентин. В чем я уверен, так это в том, что кружево у него на крепкой заднице смотрится преотлично. А уж прикрытое пышной юбкой так и просит потрогать.
– Сильнее затяни.
– Вдохните.
Я с силой дергаю шнурки, корсет трещит, Валентин мычит.
Петельки.
Петельки.
Петельки.
Петельки.
Бантик.
Мы оба выдыхаем.
Одного со мной роста, этот бугай стоит и нервно одергивает юбочку.
– Ну как?
Я не кривлю душой:
– Очень. – Осталось одно: – Шапочка?
Он идет к двери в темницу уверенной походкой, и даже лакированные шпильки сорок седьмого размера не сбивают с настроя.
Будь осторожна в лесу, крошка, тебя там ждет злой и серый волк.
Тук-тук.
– Бабушка, какие у тебя сильные руки…
– Это чтобы лучше трогать тебя, девочка.
Валентин открывает рот, дышит быстро и часто. Его хватают поперек корсета и дергают внутрь.
Стук брошенного на пол тела. Сдавленный стон. Хруст раздираемого кружева.
Эх, а как хорошо было пошито…
***
Я прохожу в темницу, не скрываясь. Петечка любит зрителей. Иногда Лев даже вызывает меня по пустякам, чтобы добавить ему ощущений.