Выдернув листок протянула подруге.
— Не переживай, всё будет в лучшем виде! – Алья отсалютовала и умчалась вниз по лестнице.
— Что ж, так понимаю, моя очередь. – Адриан подошёл ближе к большому окну и снял верхнюю рубашку, под которой ещё имелась футболка.
— Д-да, конечно. – Маринетт нашла метр, закрепила на поясе блокнотик с карандашом, чтоб быстро и удобно делать пометки.
Но когда заметила, что парень начинает снимать и футболку, замерла не в силах отвести взгляд или хотя бы вздохнуть. Она так и застыла в полушаге. Адриан, казалось, бесконечно медленно стягивал светлую плотную ткань, постепенно открывающую взору золотисто-загорелую кожу, твёрдый пресс, широкую мускулистую грудь, округлые мышцы плеч, руки, от движения мускулы которых будто играючи манили. Сглотнув, Маринетт проморгалась прежде, чем парень мог бы заметить её реакцию. Но сделать шаг ей так и не удалось. Адриан, конечно, привык к вниманию не только со стороны сверстниц, но и вообще ото всех: работа модели обязывала.
— Обычно меня просят снять всё, что может мешать или дать неточный результат измерения. – Пояснил он и плавно шагнул к ней.
Маринетт судорожно выдохнула, но встретившись с изумрудным блеском глаз, заставила себя взять в руки. Завтра не менее важный день, а уже к вечеру рубашка должна быть не просто готова, она обязательно должна быть великолепной!
— Стой ровно, руку вот так, дыши спокойно… - Начала она, обходя Адриана по кругу и всё намереваясь приступить в обмерке. Вот только абсолютно не могла позволить себе прикоснуться к обнажённому торсу.
— Ахаха, Маринетт! – Его смех был таким добрым и весёлым, что разрядил обстановку. – Знаешь, мне тоже неловко. Я хоть и привык к постоянным взаимодействиям с дизайнерами и швеями, в том числе, но сейчас я так же, как и ты волнуюсь.
Он несильно сжал её плечи, всматриваясь в такие знакомые васильковые глаза. Сейчас, когда они стояли так близко, что в тёмном омуте можно было разглядеть своё отражение, в мыслях Адриана промелькнула мысль… Но тряхнув головой он её отогнал.
— Не думай, что завтра какой-то особенный день. Забудь, что это конкурс! Ты потрясающий дизайнер и просто отличный художник! У тебя точно всё получится, я уверен!
— Хорошо, - несколько смущённо ответила Маринетт, улыбнувшись Адриану, опустила голову. – Встань, пожалуйста вот так.
Проводить замеры обычно быстрое дело, но не когда ты кончиками пальцев касаешься тёплой кожи того, от одного взгляда которого замирает сердце. Пытаешься сосредоточиться на цифрах на ленте, которой обвита талия с таким красивым прессом. Взгляд теряется и совсем не хочет фокусироваться на отметках, вместо этого бросая кроткие взоры на едва колышущееся от мерного дыхания тело. Маринетт не догадывается, но и Адриан в этот момент испытывал совсем не привычные ощущения, когда умелые швеи быстро, одним движением, обрисовывали его гибким метром. А сейчас, такая нежная и красивая Маринетт с особой осторожностью делала то, что было обыденностью для него. Но она была такой трепетной и медлительной, что Адриан взглянул на ситуацию совершенно под другим углом. Медленно опустив голову, парень взглянул на неё: на корточках, обвивая руками его талию, медленно и так тягуче проводила пальчиками по коже, останавливаясь на скрещении ленты и делая пометки в блокнотике, в то время, как одна рука всё так же придерживала ленту. И в этом месте на теле ощущалось тепло. Записав цифры, Маринетт на мгновение замерла, затем, ощущая на себе взгляд, медленно подняла голову, всё так же неспешно распахнув ресницы, встретилась взглядом с ним. Они замерли, вглядываясь друг в друга.
— Маринетт! – Голос отца раздался невообразимо громко в оказавшейся тишине и сразу же отворилась дверь. – Следует угостить гостя! Чай и пирожные уже на столе, спускайтесь.
Всё время пока отец говорил девушка ураганом метнулась к рабочему столу, оперевшись о него руками и пряча раскрасневшееся лицо от обоих. Адриан быстро накинул рубашку, затем попытался надеть футболку, но понял: что-то пошло не так. Оставалось лишь улыбаться и кивать мистеру Дюпэн и молниеносно одеться правильно, как только захлопнется дверь в комнату. Как только отец ушёл, оба громко выдохнули, но сделали вид, будто ничего и не произошло.